Отец лучшей подруги
Шрифт:
С удивлением замечаю перекошенные дверцы кухонного гарнитура и потрепанные обои в столовой. Комнате не помешал бы косметический ремонт, а мебели – хороший мастер. Но все меркнет, когда я вижу овальный дубовый стол в центре комнаты.
Как и на все праздники, которые я помню, у Дмитриевых уже накрыт стол, а от ароматов еды рот наполняется слюной. Мне хочется и холодец, и «Оливье», и особенно бочковые красные помидоры, которые солила бабушка Юли и которые мне особенно запомнились.
– А кто-то нагулял себе аппетит! – замечает Юля, когда мой желудок
– А кто готовил? Так вкусно пахнет, – неожиданно для самой себя спрашиваю вслух.
Вдруг место Оксаны давно кем-то занято, просто Юля не успела рассказать мне об этом, и сейчас она хочет познакомить меня с очередной невестой Платона? А может, вся еда заказаны в кулинарии какого-нибудь маркета и на вкус окажется как картон?
– У нас Костя готовит, – отвечает Юля. – Бабушка говорит, что мы с папой на него молиться должны. Он готовит лучше нас вместе взятых! Мы с папой ему на кухне только мешаем. Кстати, бабушка для тебя помидоры передала.
Таких кулинарных талантов от парня-угонщика я точно не ожидала. Удивление даже перебивает радость от того, что с помидорами я не ошиблась. Они «те самые».
Но Юля тянет меня дальше, мимо кухни, по длинному коридору с чередой дверей.
– Так, тут папина спальня, – кивает она в сторону. – Специально выбрал комнату, как можно дальше от нашей с Костей.
Хорошо его понимаю. В глазах Платона Юля – все еще ребенок. Но в реальности она уже замужем и у нее есть свой ребенок. Мне сложно уложить это в голове, а каково Платону?
Бросаю взгляд на широкую кровать, застеленную темно-синим покрывалом. Хочется провести рукой по темному постельному белью, ощутить холод шелка, а после нарушить это гладкое великолепие и зарыться носом в его подушки. Проверить, пахнут ли они таким же сандаловым, древесным ароматом, как и сам Платон?
Но сейчас мы идём мимо.
В конце длинного коридора, как и раньше, зал для тренировок. Именно туда Юля меня и ведет.
Но, когда Юля распахивает дверь, мне сначала кажется, что мы ошиблись. Если раньше комната была практически пустой, и только в углу можно было найти мяч для фитнеса, коврик для йоги и другие спортивные принадлежности, и даже они были аккуратно сложены, то теперь тут ступить негде.
На полу валяются машинки всех видов и размеров. Какофонии из незатейливых детских песенок на телевизоре, вторит огромный плюшевый медведь, рассказывающий сказки. Огромную часть ранее пустой комнаты занимает яркий детский комплекс с веревочной лестницей, горкой и качелями. Рядом стоят маленькие ворота с сеткой, гора клюшек и даже маленькие перчатки для бокса.
Комната совсем не похожа на зал для балетных тренировок. Я с трудом нахожу сам балетный станок, который сиротливо приютился возле зеркал.
Теперь комната скорее напоминает склад магазина игрушек. И это такой разительный контраст с тем, как важна была эта комната в прошлом для Юли, что я замираю прямо на пороге.
–
Не сразу замечаю и собственную маму. Мы условились, что она навестит Якова, а после мы с ней встретимся у Дмитриевых.
Что ж, без меня мама явно не скучала.
Мама нехотя передает Юле пузатого карапуза, больше похожего на куклу. Идеальные розовые щеки, светлый пух на голове, а при виде Юли он так улыбается, что ангелы на небесах, должно быть, рыдают от умиления.
И пусть я настороженно отношусь к младенцам, но это самый прекрасный ребенок, которого я когда-либо видела.
– Познакомься, Егорка, это твоя тетя Лея!
Юля аккуратно передает мне малыша, а мои руки тут же становятся деревянными и непослушными.
– Лея, он не кусается, – бормочет моя мама. – Просто обними ребенка и поддерживай ему спинку, он еще плохо сидит.
– Сара Львовна, ему только четыре месяца, и мы ходим на массаж и плавание… – начинает Юля.
Ее тон и лицо разительно меняются. Это больше не та лучистая девчонка, которая налетела на меня в прихожей. Передо мной озабоченная взрослая женщина, и я впервые четко понимаю, как сильно изменилась моя маленькая подруга, хотя ей только девятнадцать.
Раньше Юля цеплялась за меня, как за маму, которой ей так не хватало. Ведь я была старшее нее, но теперь Юля сама стала мамой.
А я…
Умею разбирать автоматы и метко стреляю по движущимся мишеням. У меня полная неразбериха в личной жизни и, кажется, сегодня я совершила непоправимую ошибку.
Мне точно пора перестать витать в облаках, надеясь на несбыточные мечты о доме, детях и муже, у которого были бы такие же ярко-зеленые глаза, как у младенца на моих руках.
Мама с Юлей живо обсуждают прочие насущные проблемы из жизни младенцев, а я, на миг осмелев, прижимаю к себе светлую макушку Егора.
Делаю аккуратный и неглубокий вдох. Легкие наполняются неповторимым ароматом сгущенного сладкого молока, банана и детского печенья, которое Егор больше крошит в ладошке, чем ест.
Гомон музыки и разноцветный хаос перед глазами отступают на второй план. В зеркале во всю стену, у которого когда-то часами тренировалась Юля, я больше не вижу ни маму, ни Юлю, ни горы игрушек.
Только себя с младенцем на руках.
Сердце плавится, когда Егор останавливает на мне свои удивительно лучистые зеленые глазки.
Егор, конечно, похож на Костю, но и на Платона тоже.
Ведь Платон не настолько стар, чтобы думать, что ни детей, как и жены, у него больше никогда не будет.
Улыбаюсь Егору, который вместо печенья теперь тянет в рот мои волосы. И представляю, что также могла бы держать на руках собственного сына.
Платон на пороге комнаты появляется ровно в тот момент, когда я глубоко погружаюсь в свои мечты, позабыв о безрадостном настоящем. Его взгляд безошибочно останавливается на мне, а глазах горят только ненависть и злость, и это не тот теплый прием, на который я рассчитывала.