Отец моего жениха
Шрифт:
– Привет, пап, - вырвавшийся вперёд Дима крепко обнимает вошедшего мужчину, закрывая его собой, и все что я успеваю заметить - это густые темные волосы и широкую ладонь, приветственно стукнувшую его спине. После коротких секундных объятий Дима отстраняется и с улыбкой поворачивается ко мне:
– Знакомься, а это моя Юля, пап.
Все заготовленные слова приветствия моментально вылетают у меня из головы, когда я встречаюсь глазами с Молотовым-старшим.
Это что, отец моего Димы? Какой к черту, дядя Сережа? Сергей Шнуров - это дядя Сережа.
Эй, Живцова. Окстись. Если молчание затянется ещё на пару секунд, Сергей Бейтманович Ганди подумает, что невеста его сына отстаёт в умственном развитии.
– Здравствуйте, Сергей....эээ Георгиевич, - надавав себе мысленных оплеух, бодро протягиваю руку мужчине, не забывая одарить его той самой улыбкой.
– Как добрались?
– Неплохо, - он цепко оглядывает мое лицо, и я невольно сглатываю от звука его густого баритона, пропитанного льдом. Блин, кажется, я ему не нравлюсь. Все же надо было разыскать то розовое платье. Ох, это плохо, плохо, плохо.
– Пап, Юля приготовила курицу.
– с гордостью объявляет Дима, словно говорит не о курице, а о защите докторской.
– Ты, наверное, проголодался.
Прихожая оглашается грохотом брошенной на пол сумки, которую Молотов-старший все это время сжимал в руке, а сам он, минуя, застывшую меня, направляется в сторону кухни. Не снимая обуви. По отмытым мной и мистером Пропером полам.
– Спасибо, сын, - звучит его удаляющийся голос.
– но ты же знаешь, что я терпеть не могу курицу. Давай-ка вы с твоей девушкой соберетесь и поедем на Дмитровку поедим что-нибудь нормальное.
Терпеть не может курицу? Поедим что-нибудь нормальное? Да что я вообще успела сделать не так?
Сергей
Я люблю сына, но иногда жалею, что проспонсировал его поступление в МГУ, а не послал отращивать яйца в армию. Сидел бы сейчас спокойно в ресторане в Лондоне и заключал сделку с австралийцами. Многомиллионную, между прочим, сделку. А вместо этого буду протирать брюки от Canali в ресторане московском и выводить охотницу за моими фунтами на чистую воду. Дослужился до звания сваха наоборот. Кто бы мог подумать, что в мои почти сорок такой хренью придется заниматься?
Так ведь кроме меня больше не кому. Помощникам, водителям и секретарям отцовские обязанности не доверишь. На пустоголовую Снежану рассчитывать не приходится: она дальше своих силиконовых имплантов и бутиков на Третьяковке ничего не видит.
– Три машины в гараже стоят, Дима, - с раздражением оглядываю продольную царапину на крыле Range Rover.
– Тебе двух мало? Непременно нужно было на моей кататься?
– Па, ладно тебе, - беспечно отмахивается сын. Он всегда беспечно отмахивается, потому что жизнь у него такая. Беспечная.
– Отгоним в ателье на Сретенке, заполируют.
Значит, помимо сорванной сделки с австралийцами и затекших от перелета ног, я обязан этой притихшей зеленоглазой проныре еще и царапиной на крыле автомобиля ценой в девять миллионов. Ну и отвратительным навыкам вождения сына, конечно же, тоже обязан.
– Тогда сегодня же машину отгонишь на полировку, раз все так просто. Завтра она мне нужна.
– Сегодня не могу, пап. У меня тренировка, а потом я с парнями встречаюсь в клубе.
– Очень жаль, Дима, но придется все перенести. Машина нужна мне завтра.
Сын пытается возражать, но я уже залезаю в салон и завожу двигатель. Наверное, в том, что Дима такой инфантильный есть и моя вина: я пахал как проклятый с восемнадцати лет, чтобы обеспечить его пукающий новорожденный зад и Снежану, а на воспитание много времени не оставалось. Да и много ли я мог дать ему в свои восемнадцать - сам был ребенком. Снежана залетела как комар в распахнутую форточку: то есть быстро. Я и понять ничего не успел, как мне на руки агукающего пупса сунули и сказали - теперь ты муж и отец.
Мужем я продержался чуть больше одиннадцати месяцев, а вот отцом уже двадцать один год держусь. Поэтому не могу я позволить сыну совершить ту же ошибку. Эту скромницу в голубом я насквозь вижу. Сидит на заднем сидении, губы кусает и глазами хлопает, прямо Настенька из сказки Морозко.
Нет, я сына не виню за то, что на ее внешность повелся. Симпатичная эта Юля, факт: лицо, фигура. Губы пухлые, явно сделанные. Грудь для ее комплекции тоже большевата - без силикона тут не обошлось, хотя она и пытается это замаскировать. Не на того напала, милая.
Юля замечает мой взгляд в зеркале заднего вида, краснеет и дергается. Хороша актриса. Я и, правда, немного увлекся изучением ее анатомии, но это необходимо для дела. Нужно не забыть Семенову позвонить - пусть ее биографию изучит.
– Сергей Георгиевич, вы снова к нам, - рассыпается в любезностях брюнетка-администратор ресторана "Жаровня". Он принадлежит моему другу Илье Малышеву, меня тут все знают.
– С сыном зашли перекусить. Огранизуй нам столик, Дина.
Юлю я нарочно игнорирую и с удовлетворением замечаю, как она снова дергается. Теперь то уж точно по-настоящему. Интересно, а чего она ждала? Что я ее дочерью назову и предложу оплатить свадебное путешествие?
– Пройдемте со мной, - Дина как бы невзначай скользит пальцами по моему запястью и, виляя задом, устремляется вглубь ресторана. Соблазняет меня как сопляка. Смешно. И если меня не подводит зрение, нахлебница сейчас закатила глаза. Смеется надо мной? Да что вообще она о себе возомнила?
– Как дела в универе? – спрашиваю у Димы, после того как мы по очереди называем официанту заказ.
– Отлично, пап. Юлька помогла мне с курсовой работой по менеджменту и вот недавно с её помощью я написал контрольную работу по экономике предприятия на отлично.