Отец моего жениха

Салах Алайна

Своей шутливой ремаркой я провоцирую смех Сергея и откровенно им наслаждаюсь: как он откидывает голову назад и как обнажаются его белые зубы.

— Люблю тебя, — встаю на цыпочки и крепко обвиваю руками. Боже, надеюсь, что он утрясет дела очень быстро и совсем скоро придет, потому что я стала слишком зависимой от него.

— Люблю тебя, Юль, — тихо произносит Сергей и прижавшись ко мне губами, гладит волосы. — Ты и соскучиться не успеешь, как я вернусь.

Это, разумеется, чушь. Потому что я уже скучаю.

47

Тихие прогулки в парке после

насыщенного рабочего дня стали моей отрадой и спасением от тотального одиночества. Свежие лица, поток новой информация и высокая загруженность тоже помогают, но не тогда, когда я оказываюсь в своей квартире один на один с воспоминаниями о том, что еще пару дней назад Сергей был здесь каждый день – целовал, касался меня. Даже один взгляд на кружку, из которой он пил кофе, вызывает приступ тоски по нему. Я скучаю. Очень. Мы созваниваемся с ним дважды в день: утром и перед сном. Иногда Сергей звонит мне в обед, но разговор редко выходит длинным, потому что его, как правило, ждет очередная супер важная встреча.

Я неспешно прогуливаюсь по парку, который находится рядом с моим домом. Здесь многолюдно и шумно – дети бегают со сладкой ватой по аллее, влюбленные парочки милуются на скамейках, а парнишка-музыкант играет под гитару одну из песен «Кино».

— Юль! Юлька, подожди! — запыхавшийся голос за спиной заставляет меня остановиться. Обернувшись, я вижу Марину, которая быстро семеня ногами в коротких шортах, идет в мою сторону.

— Привет, — наклонившись, она чмокает мою щеку, словно между нами ничего не изменилось с тех пор, как мы расстались с Димой. Словно это не она примкнула с стаду осуждающих меня за выдуманное вероломство, и не она едва удостаивала меня кивками головы при встрече. Когда мы в последний раз с ней разговаривали? Кажется, что после сдачи сессии – ни разу.

Но я решаю быть выше нарочитых обид и никак не выдаю свою холодность: приветствую ее в ответ и выжидаю смотрю на нее в ожидании ее дальнейших действий.

— Гуляешь? Я с тобой пройдусь, — она пытается поддеть мой локоть в дружеский замок, но я машинально отшатываюсь и прячу руку за спину. Не настолько я великодушна, чтобы терпеть фальшивое панибратство.

Экс-подруга делает вид, что ничего не произошло и, подстроившись по мой неспешный шаг, начинает атаковать меня непринужденными расспросами.

— Как дела, Юльк? Сто лет с тобой не болтали. Светка говорила, что ты вроде на работу устроилась.

— Устроилась, — не смущаюсь односложным ответом. В конце концов, моя вежливость не предусматривает общительность.

Мимо нас с громким улюлюканьем проносится ватага скейтбордистов в шлемах, а парнишка с гитарой, кажется, решил сменить репертуар и теперь играет что-то задорное и зарубежное. Хочется написать СМС Сергею. Вчера ночью я прислала ему фото в новом кружевном бюстгальтере и он, кажется, был в восторге. Можно снова отправить что-то провокационное — в моей галерее для этого случая как раз пара горячих снимков завалялось. Пусть мой мужчина немного от дел отвлечется.

— Круто! — возглас Марины вклинивается в мои планы по соблазнению

Сергея. — Я вот как раз с собеседования. Устроилась в элитный магазин мужских шмоток. Там такие дядьки приходят, вауу просто.

Её болтовня увлекает меня настолько, что я сама начинаю задавать ей вопросы о жизни в целом. Видимо, все же сказывается потребность в общении.

— Слушай, Юль, — произносит Марина как бы между прочим, и я отчетливо понимаю, что мы подобрались к теме, которая ее на самое деле интересовала. – Я тут слышала, что ты теперь с отцом Димаса мутишь.

Не знаю, что она видит в моем лице в этот момент, но заметно тушуется и краснеет. Что, впрочем, не удерживает ее от того, чтобы продолжать задавать вопросы.

— Говорили, что вас видели вместе в «Реми». Это… ну… правда?

Неприятно еще раз убедится, что интерес некогда лучшей подруги вызван лишь желанием новых сплетен обо мне. Я уже представляю, как она муссирует новые слухи с козой Дашей, сидя у себя на кухне. Но и отрицать тоже ничего не собираюсь. Что бы я сейчас не ответила, кулуарных разговоров все равно не избежать.

— Раз говорят, значит верь, Марин, - пожимаю плечами и ускоряю шаг.

— Ты что обиделась?
– несется мне в спину одновременно с цоканьем каблуков. К сожалению, она решает меня догнать. – А раньше ты со мной всем делилась...

— Сейчас нет, не обиделась. Но разве мне нужно что-то тебе рассказывать? Ты же без моих слов предпочитаешь делать выводы.

Марина раздраженно выдыхает, однако, продолжает идти за мной. Вот сейчас я искренне хочу, чтобы она ушла. Уж лучше гулять одной. Какого черта она вообще забыла в моем парке?

— Ладно, не пыли, Юль. Я же просто переживаю за тебя. Я вообще подумала, что здорово было бы организовать нам вместе ужин. Ты с Сергеем придешь… он может, друга возьмет, — тут она хитро играет бровями. — Меня познакомите.

Невероятно, блин. Нет, она точно не оставила свои наполеоновские планы охомутать кошелек пожирнее. И хочет сделать это с помощью меня и Сергея. После того, как два месяца воротила он меня нос. Все-таки, нет предела человеческой наглости.

— Послушай, Марин, — я так резко останавливаюсь, что почти чувствую запах паленой подошвы кроссовок. Глаза бывшей подруги широко раскрыты, к губам прилипла фальшивая улыбка.

— Чтобы ты не тратила времени на то, чтобы вернуть нашу канувшую в небытие дружбу, скажу тебе сразу: никакого ужина не будет, и Сергей ни с кем тебя знакомить не станет. И отовариваться в твоем магазине тоже вряд ли соберется. Если после этого я все еще тебя интересую, то можем пару кругов вокруг парка намотать.

Улыбка стекает с лица Маринки, как залитая водой тушь с ресниц. Ноздри раздуваются, глаза сузились.

— Вы посмотрите, какая цаца тут у нас хитровыкрученная! Ты ещё с Димасом возомнила себя звездой, а как с папашей-олигархом перепихнулась так вообще нос задрала! Я руку помощи хотела тебе протянуть. Жалко мне тебя. Шарахаешься по парку одна как собака бездомная. Можешь совсем ни с кем не дружить, Живцова. Больно надо!