Отец монстров
Шрифт:
— Это как ты себе представляешь?
— У бабули на темени должна быть пробоина. Ну когда она падала, она башкой ударилась. Вот здесь. — Он постучал пальцем себе по темени. — У нее там глубокая рана была, я помню.
— Слушай, ну как ты можешь помнить, ведь ты маленький был, — улыбнулся Антон.
— Нет, я все помню, каждую деталь… Так вот. Давай ты посмотришь, есть у нее на голове рана или нет. Если нет, значит, она не настоящая…
— Ну да ты что! Кто мне позволит старушку раздевать? Да если рана и была, так она зарасти за столько лет могла.
Они двинулись
— Зря стебаешься, это намного серьезнее, чем ты думаешь. Я бы и сам, конечно, посмотрел… Но боюсь, а вдруг и вправду она.
— Слушай, ну фигня какая-то. Я, конечно, могу незаметненько платок ей с головы стянуть, но это же бред!
— Да не совсем. Я ведь прощупывал ее, там тело человеческое, мягкое, не так, как у фигур восковых. Понимаешь?!
— Ну хорошо. — Они вышли на Большую Конюшенную, снова выглянуло солнышко. — Если тебя это успокоит, давай через несколько дней, когда Дашу выпишут, мы с ней вместе посмотрим. Договорились?
— Нет, не договорились.. — Максим остановился и повернулся к Антону. — А давай сейчас вернемся и проверим. Ну ты же понимаешь, ждать, когда Даша поправится! И зачем вообще ее в это дело впутывать?
— Да, дело безнадежное… А ты считаешь, что можно так запросто снять с восковой фигуры платок, что ни-кто не заметит?
— Антон, ты пойми — это ерунда. Нам за это ничего не будет! Я отвлекаю эту бабусю-смотрительницу, а ты в это время платок чуть с головы отодвигаешь и смотришь — есть рана или нет.
— Ну слушай, ты действительно думаешь, что это труп твоей бабушки сидит там среди восковых фигур? Да ты мумий в Эрмитаже не видел? Ты видел, какие они сморщенные и сухие? Да за пятнадцать лет бабушка твоя знаешь во что бы превратилась?! А тут она как огурчик.
Максим положил ему руку на плечо.
— Ты что, Антон, боишься?
— Да при чем здесь «боишься»?! Бессмысленно все это! Понимаешь ты?! Это же обычные восковые фигуры, просто сделаны очень хорошо. Что ты как маленький?! — Антон начинал сердиться.
— Слушай, ты сам-то веришь в то, что говоришь? — спокойно заговорил Максим. — Ты видел когда-нибудь восковые фигуры? Они ведь не такие. Да и там все знаменитости всякие, Ленины-Сталины, а обычных людей зачем делать? Да и восковые фигуры сразу узнаешь, а здесь как настоящие люди. Ну согласись!
— Может быть, здесь мастера такие… — с сомнением проговорил Антон. — Ты же не думаешь, что это все трупы?!
— Я не знаю, — Максим пожал плечами. — Нужно проверить. Что нам за это сделают? Мы ведь даже портить ничего не будем. Ну подумаешь — в милицию заберут. Ты чего, в милиции никогда не был?.. Давай попробуем проверить мои предположения… Ты вообще мне друг?..
— Ну ладно, черт с тобой, — вдруг разозлившись, решительно проговорил Антон, поворачивая обратно.
Через десять минут, обсудив по пути все детали, друзья входили в двери музея восковых фигур. Неторопливо они прошли до нужного зала. Старушка-смотрительница дремала, прикрыв выцветшие очи, но как только посетители переступили порог ее владений, открыла глаза и сделала бодрый и строгий вид. Медленно подбираясь к бабушке Максима, друзья останавливались
Антон остановился возле бабушки Максима. Как живая! — цвет кожи, волосы, руки… Антон слегка отпрянул. А ведь недовязанный носок в ее руках стал как будто длиннее… «Ну вот, еще сделать ничего не успел, а уже глюки начинаются», — подумал Антон. Максим в другом конце зала тем временем подбирался к служительнице музея.
— Скажите, пожалуйста, — обратился он к женщине, закрывая от нее Антона. — А Распутин у вас в музее есть?
— Распутина нет, — ответила женщина, скучающе глядя куда-то в сторону.
— Жалко. А Ленин есть?
— Ленин Владимир Ильич? — оживилась женщина. — Вождь мирового пролетариата?
Антон, увидев, что можно действовать, оглянувшись, аккуратно приблизился к экспонату бабушки.
— Да, он самый, — подтвердил Максим, поняв, что наступил на больную мозоль смотрительницы, чем доставил ей большое удовольствие. — Вождь пролетариата.
— Нет, к сожалению, тоже нет… Но есть один экспонат, на него похожий. Он вот в том зале.
Служительница вдруг вскочила, и Антон, уже протянувший к бабушке руку, боковым зрением уловив движение, отскочил.
— А вы меня не проводите?
— Да нет, у меня экспонаты. — Она села на прежнее место. — Вообще приятно, что такие молодые люди интересуются нашим вождем.
Антон, заметив, что снова выпал из зрения служительницы, потянулся к бабушке, не без неприязни дотронулся до ее головы… и отдернул руку. Она была как настоящая, голова настоящего человека. Ему сделалось отвратительно, но, превознемогая подступивший к горлу ком, он одной рукой взял за ее шею, другой стал стягивать платок. Он хотел стащить его не до конца, только чуть отогнуть, а потом надвинуть на место, но у него не получалось, как будто платок был приклеен к голове. Дрожали руки, дыхание участилось, он все время оглядывался в сторону служительницы.
— Вот собака, — шептал он, про себя уже ненавидя эту восковую старуху, не желавшую ему помочь.
— …Я вообще Ленина обожаю, но о нем в институте нам почему-то ничего не говорят…
Слышались обрывки разговора. Антону наконец удалось приспустить платок на голове восковой старушки. Он приподнялся на цыпочки, наклонился над ней и заглянул на ее темя…
— Елки!! — прошептал он в изумлении. — Ни фига себе!!
На голове старушки он увидел кое-как зашитую толстыми черными нитками кожу. Видно было, что зашивали рану не для красоты, а так, для порядка: под нитки попали ее седые волосы. Антон зачем-то потрогал зашитое место пальцем, и ему стало совсем нехорошо.