Отец подруги купил меня
Шрифт:
Что ж… Заправляю волосы за уши, уже представляя, как буду выводить их из ужасно плачевного состояния, и несмело перебираюсь, как оказывается на все еще дрожащих ногах, в кресло рядом с Мироном, где стоит поднос, накрытый серебристой крышкой.
И в какой-то мере я могла бы даже быть счастлива, если бы не дискомфорт, который сегодня играет на моем теле более ярко. И если бы этот мужчина не был отцом моей подруги. Да и от любой мысли о том, что меня ждет сегодня или как мне выбраться из навалившихся проблем, – хочется повеситься как мышь в пустом холодильнике.
Не
Ох, божечки, тут и свежевыжатый морковный сок, узнаю его, когда склоняюсь и вдыхаю сочный аромат, будто нахожусь рядом с грядкой, и омлет с беконом, и даже блинчики с красной икрой. Прям-таки завтрак первой леди. Вот только первая леди с радостью сначала сходила бы в ванную и привела себя в порядок. Но естественно мне далеко до нее, поэтому я отмахиваюсь от правил. С моим нынешним жизненным опытом стоит быть благодарной за такой завтрак, потому что еще вчера у меня были все шансы получить на завтрак член, а не яичницу с беконом. Фу.
– Долго будешь тратить мое время? – поучительный голос Мирона отрывает меня от непрошенных мыслей, возвращая обратно в номер.
– Это все… мне? – поднимаю на него растерянный взгляд и замечаю, как он внимательно смотрит в ответ.
Почему рядом с ним я постоянно чувствую себя дурой?
– Тебе, Варя, – коротко уверяет он и снова затягивается густым дымом, не переставая контролировать меня.
Беру в руки вилку и, отломав кусочек нежного белка с зажаренным беконом, отправляю в рот, а затем, практически не жуя, глотаю. Господи Иисусе! Как же вкусно! Я даже забываю о манерах и прочей ерунде и, взяв тарелку в руки, вместе с ней усаживаюсь в кресло, скрещивая ноги по-турецки. А потом с удовольствием начинаю уплетать кулинарный шедевр, пока не ощущаю, как моя щека начинает буквально гореть.
Чуть не поперхнувшись, удивленно изучаю причину замыкания внутри моего организма, потому что прямо сейчас Мирон смотрит на меня таким плотоядным взглядом, будто для него я вкуснее, чем эта божественная яичница с беконом. Невольно поправляю халат, вдруг что-то лишнее опять открылось взору этого голодного волка.
– Так и будете смотреть? – пытаюсь возразить ему, а сама в ответ рассматриваю татуировки на его пальцах с крупными перстнями и руках, насколько это позволяют рукава пиджака, но каким-то чудом одергиваю себя и возвращаюсь к своей тарелке.
Усаживаюсь поудобнее и снова отправляю вилку с едой в рот. Но уже без прежнего энтузиазма.
– Ты помнишь, что должна держаться подальше от моей дочери? – прилетает в меня рокочущая граната, и я замираю, однако его это не смущает. – В следующие выходные Ася хочет, чтобы ты поехала с нами на дачу. Но, думаю, ты понимаешь, что этого не будет?
По затянувшейся паузе становится ясно, что это не риторический вопрос и от меня ждут ответа. Поэтому я с трудом проталкиваю застрявший в горле кусок яичницы и говорю практически одними губами:
– Понимаю… – перевожу взгляд на
Он ухмыляется.
– Хорошо, – кивает, – тогда продолжим. Я снял тебе квартиру рядом с университетом, чтобы ты смогла закончить учебу.
Что? Дым совсем затуманил ему мозг?
11
– Это слишком, – шепчу я, возвращая тарелку на стол, и невзначай провожу ладонью по волосам. – Мне это не нуж…
– Не перебивай, – строго осекает он меня, на что я лишь молча моргаю. – Ты будешь жить в той квартире столько, сколько мне потребуется. Я не ограничиваю тебя в свободе передвижения, но будь умной девочкой. Одежду и карманные деньги выдам позже. Пока на этом все.
Иглы ярости и отчаяния впиваются в мою шею со всех сторон, сковывая горло колючим ошейником.
– Из проститутки в содержанки? – с грустной улыбкой спрашиваю я, глядя мимо него в пустоту.
– Себе скажи спасибо. Иногда неплохо было бы пользоваться тем, что в твоей черепной коробке, а не спешить раздвигать ноги.
От тягучего чувства обиды в груди все мгновенно спирает и жаром горечи поднимается к шее, ударяя языками пламени прямо по щекам.
– Вы мне не отец, чтобы отчитывать, – выпаливаю, часто дыша, и подскакиваю с кресла, забывая о боли, которую перекрывает вырывающееся из меня раздражение. – Но вы правы! Да! Я сама виновата, только и вас о помощи не просила! – едва не рычу на него и уже порываюсь уйти, но…
– Сядь на место, – раздается мужской рокот, и я замираю. Сердце грохочет так, что голова идет кругом, и мне приходится шумно выдохнуть, чтобы хоть немного взять себя в руки, а потом я принимаю его команду и практически сразу выполняю ее.
Почему? Почему все именно так, черт возьми?
Раздражение, злость и беспомощность скручивают меня в своих силках так туго, что я не готова проявить и капли сопротивления. Только не сейчас. Не вижу смысла, по крайней мере, не в таком состоянии. И не с этим мужчиной.
– Почему… – спустя мгновение, первая нарушаю тишину. – Зачем я вам? – уже шепотом вымаливаю ответ с мучительной гримасой на лице, но Мирон отворачивает голову.
– Сам не знаю, – вижу, как он сглатывает, а потом равнодушно пожимает плечами и продолжает: – Поживем – увидим.
«Поживем – увидим»? Все так просто? Этот подонок знает, что не имеет права вершить чужие судьбы? Я не игрушка, черт бы его побрал, которая будет валяться на его полке до первой надобности!
Нахмурив брови, я впиваюсь в своего собеседника шокированным взглядом, но вместо того, чтобы высказать недовольство, невольно наблюдаю, как аппетитно он курит, вот как у него это получается? Пара движений мужской руки с зажатой между татуированных пальцев сигаретой, легкое движение губ, и все мое раздражение тонет в жаре, охватывающим низ живота. Мирон будто поедает самый изысканный деликатес, а не пережевывает вонючий табак.