Отечества крылатые сыны
Шрифт:
Мы восхищались мужеством Исакова. Шутка ли, пролететь свыше трехсот километров на самолете, в кабине которого гуляет ветер, а корпус угрожающе вибрирует от работы двигателей с погнутыми винтами!
В этот же день (об этом рассказывает на страницах своей книги «По целям ближним и дальним» маршал авиации Н. С. Скрипко) с боевого задания не вернулся и считался без вести пропавшим экипаж младшего лейтенанта Н. С. Додора из 341-го дальнебомбардировочного авиаполка. Комсомолец Николай Додор, прибывший в АДД из Туркменского управления ГВФ, с горячим желанием включился в боевую работу.
Уже после войны, в середине семидесятых годов, неподалеку от
Среди граждан ГДР нашлись очевидцы подвига советского летчика и его боевых товарищей. Местные жители рассказали, что на рассвете 16 апреля 1945 года одиночный советский бомбардировщик был перехвачен и атакован группой немецких истребителей из берлинской зоны ПВО. Советский экипаж упорно продолжал полет на цель, отбивая многочисленные атаки истребителей врага. Но численно превосходящему подразделению, атаковавшему дальний бомбардировщик с разных направлений, [271] в конце концов удалось поджечь, самолет. Оставляя за собой шлейф дыма, бомбардировщик со снижением стал уходить на восток.
Когда советскому летчику не удалось сбить пламя, по свидетельству очевидцев, он развернулся над лесом и повел самолет в обратном направлении. Мнения сходятся на том, что летчик заметил большой склад боеприпасов, гитлеровцев и устремился на него. В нескольких десятках метров от склада горящий бомбардировщик врезался в болотистый луг.
Так накануне победного завершения Великой Отечественной войны комсомолец Николай Додор последовал бессмертному примеру коммуниста Николая Гастелло, чей подвиг повторен сотнями летчиков и экипажей. Это ярко свидетельствует о непревзойденных морально-политических и боевых качествах советских воинов, их массовом героизме.
О подвиге экипажа Николая Додора подробно рассказала газета «Красная Звезда» в статье «Последняя атака» за 18 апреля 1974 года. В газете помещены фото летчика Додора и его комсомольского билета, пролежавшего в земле на месте взрыва самолета около тридцати лет.
Сообщалось в печати и об экипаже летчика Короткова, повторившем подвиг Гастелло.
Мы, ветераны войны, часто посещаем музей боевой славы, в котором показан славный путь, пройденный гвардейцами. И каждый раз мы видим, как его посетители с огромным вниманием смотрят на стенды, рассказывающие о подвигах экипажей Додора и Короткова. В глазах каждого - и грусть об утраченных воинах, и готовность повторить подвиг своих отцов, старших товарищей.
Но снова вернусь к тому, как сражались мои боевые побратимы в 45-м. [272]
Ожесточенные бои продолжались. 17 апреля мы осуществили налет на узлы сопротивления врага в Фюрстенвальде, а 18-го - нанесли удар по живой силе и технике противника на дороге Альт-Ландсберг-Петерсгаген. С воздуха было видно, как наши войска, преодолевая ожесточенное сопротивление гитлеровцев, продвигаются все ближе к Берлину.
Но противник не собирался складывать оружие и сражался с отчаянием обреченного. На подступах к Берлину была организована мощная огневая оборона, все время принимались меры к ее усилению. Враг стягивал большое количество тяжелой артиллерии. Батареи зенитных установок приспосабливались для борьбы с нашими танками. Особое внимание уделялось восточной окраине города, где проходило несколько оборонительных позиций. Мы понимали, что предстоят нелегкие бои, но они будут последними, решающими, победными!
После
20 апреля готовимся к налету на Берлин. На аэродроме вооружейники готовили боеприпасы. Среди них Николай Красников - ветеран полка, начальник вооружения 2-й эскадрильи, сержант Валя Герасимова, любимица летного состава. Она в любую погоду доставляет бомбы со склада БАО, помогает подвешивать их на самолеты, провожает нас в полет. Руководит подготовкой боеприпасов инженер-капитан Василий Дейнека. Читаем надписи на корпусах и стабилизаторах бомб. Какие надписи! [273] В них - ненависть к врагу и… юмор. Вместе с бомбами техники подвешивали и нашу ненависть к Гитлеру, к фашистской Германии: «Смерть фашизму!», «За нашу победу!» Были и такие, о которых гвардии полковник М. Г. Мягкий, один из авторов истории дивизии, позже напишет: «Высказывания запорожских казаков в письме турецкому султану Магомету IV бледнеют в сравнении с надписями на бомбах. Их нельзя приводить, ибо покраснеют стены любой редакции или цензуры, но эти надписи были справедливыми».
В конце дня мы построились, чтобы получить последние указания. Прикрепленное к автомашине, развевается на ветру гвардейское знамя нашего 10-го Краснознаменного Сталинградско-Катовицкого полка. Готовые к вылету стоят летчики, штурманы, стрелки-радисты, воздушные стрелки, техники, механики, авиаспециалисты. Все они прошли трудными дорогами войны, закалились в жестокой борьбе с врагом. В боях они теряли друзей, но на место погибших прибывали новые воздушные бойцы и продолжали дело тех, кто отдал свою молодую жизнь за свободу Советской Отчизны.
Командир полка пожелал нам успехов, призвал [274] к бдительности, чтобы избежать ненужных потерь, особенно обидных в конце войны. Да, уже чувствовался ее конец. С нетерпением мы ждали победы и мира. Каким он будет, этот мир? Но война еще продолжалась, и все еще могло случиться… Как не хочется погибать в конце войны! Подобные мысли приходили не только ко мне…
Мы в самолете. Не спеша проверяет оборудование экипаж. Старший лейтенант Карманов - радиостанцию и бортовое оружие, я - свое штурманское хозяйство. Готовится к запуску моторов майор Харченко.
В сегодняшнем налете принимают участие 45 самолетов нашей дивизии и еще несколько сот из армии дальней авиации. Налет - массированный. Поднимаемся в небо, ложимся на курс. Уже из района города Лодзь мы увидели берлинские пожары. Там, вдали, казалось, горели земля и небо. Вспомнились наши дальние, такие трудные, полеты в глубокий тыл врага. Кенигсберг, Варшава, Данциг, Бреслау. Грозовые фронты, болтанка, обледенение, прожекторы, ночные истребители… Теперь у немцев нет глубокого тыла, его нет совсем.
Подошли к Берлину. Ожидаем, что вот-вот появятся ночные истребители, вспыхнут яркие лучи прожекторов, полетят в небо трассы снарядов. Ожидали потому, что так было всегда при налетах на Берлин в 1942 году. Сегодня все не так. Вражеская ПВО не в состоянии больше сопротивляться. Она бездействует. Нет прожекторов, молчит зенитка. Советские войска вышли на северную окраину города, ведут обстрел фашистского логова. Зенитную артиллерию враг, вероятно, использует для отражения атак наземных войск.