Отечественная война 1812 года. Неизвестные и малоизвестные факты
Шрифт:
В противовес этому Александр I лишь «решился предпринять только меры предосторожности и наблюдения, в надежде достигнуть еще продолжения мира, почему и расположил войска Свои согласно с сим намерением, не желая с Своей стороны подать ни малейшего повода к нарушению тишины».
Можно оставить без комментариев всем известное миролюбие российского монарха (зная при этом о заранее разработанных превентивных планах военных действий), тем более, что далее было помещено более четко сформулированное объяснение: «Сие особливо принято было потому, что опыты прошедших браней и положение наших границ побуждают предпочесть оборонительную войну наступательной, по причине великих средств приготовленных неприятелем на берегах Вислы. В конце Апреля Французские силы уже были собраны. Не
В этом объяснении содержится более реалистичная, то есть близкая к истине и вполне откровенная оценка ситуации. И была причина – русская разведка перед войной предоставила командованию достоверные сведения о силах Наполеона и разработала соответствующие рекомендации, заставившие отказаться от превентивного удара по противнику. Далее, после описания перехода наполеоновских войск через Неман, объяснялись причины отступления необходимостью соединения всех сил 1-й Западной армии («все корпусы, бывшие впереди, должны обратиться к занятию назначенных заблаговременно им мест»), а после описания, где и какие русские войска находились на момент 17 июня, следовал весьма откровенный текст: «Сие соображение требует того, чтобы избегать главного сражения, доколе Князь Багратион не сближится с первою армиею, и потому нужно было Вильну до времени оставить. Действия начались и продолжаются уже пять дней; но никоторый из разных корпусов наших не был еще атакован, а потому сия кампания показывает уже начало весьма различное от того, каким прочие войны Императора Наполеона означались».
Дух и тональность всего сообщения свидетельствовали о том, что командование приняло на вооружение рекомендации разведки и четко их придерживалось этой (отступление против превосходящих сил, отказ от генерального сражения до момента равенства сил, затягивание войны по времени и в глубину территории и т. д.). Вся же содержащаяся в первом «Известии» информация недвусмысленно готовила общественное мнение к осознанию необходимости отступления русских войск и последующего ведения оборонительной войны, хотя бы до соединения двух Западных армий.
Ближайшие два «Известия» содержали лишь лаконичные сведения о присоединении отдельных корпусов к главным силам 1-й Западной армии, краткое описание отдельных стычек и предположения о направлении действий Наполеона. Но уже в «Известиях», помеченных 23 июня, после неопределенной фразы («Армии продолжают соединяться») разбирались первые результаты замысла российского командования и принятой им стратегической концепции: «По всем обстоятельствам и догадкам видно, что принятый нами план кампании принудил Французского Императора переменить первые свои расположения, которые не послужили ни к чему другому, как только к бесполезным переходам, поелику мы уклонились от места сражения, которое для него наиболее было выгодно. Таким образом, мы отчасти достигли нашего намерения, и надеемся впредь подобных же успехов».
Интересно сравнить этот текст с другими русскими документальными свидетельствами, относящимися к этому же времени. Вот несколько выдержек из писем императора к одному из его самых доверенных сановников в то время, адмиралу П. В. Чичагову. Письмо от 24 июня 1812 года: «У нас все идет хорошо. Наполеон рассчитывал раздавить нас близ Вильно, но, согласно системе войны, на которой мы останавливались, было порешено не вступать в дело с превосходными силами, а вести затяжную войну. А потому мы отступаем шаг за шагом в то время как князь Багратион подвигается со своей армией к правому флангу неприятеля». Письмо от 30 июня: «…неприятелю до сих пор не удалось ни принудить нас к генеральному сражению, ни отрезать от нас ни одного отряда». Письмо от 6 июля: «…вот уже целый месяц как борьба началась, а Наполеону не удалось еще нанести нам ни единого удара, что случалось во все прежние его походы на четвертый и даже на третий день… Мы будем вести затяжную войну, ибо в виду превосходства сил и методы Наполеона вести краткую войну, это единственный шанс на успех, на который мы можем рассчитывать.»
Аналогичные высказывания
Стоит обратить внимание на то обстоятельство, что в начале боевых действий в официальных сообщениях откровенно допускались высказывания о необходимости и разумности ведения оборонительной войны. Весьма важный факт, доказывающий наличие плана войны и официальное признание его высшими властями. Возможно, это было связано напрямую с тем, что Александр I тогда находился в войсках и лично редактировал тексты, направляемые в Петербург для публикации. Но уже с июля (после отъезда императора из армии) стали преобладать сухие доклады военачальников с театра военных действий о боевых столкновениях без стратегических оценок складывавшейся обстановки. Генералы и сотрудники их штабов не хотели и не могли себе позволить рассуждать на стратегические темы хотя бы даже из-за отсутствия информации об истинном положении на других участках военных действий. Взять на себя ответственность за анализ всей ситуации мог только император или главнокомандующий всеми действующими армиями, а он, как известно, был назначен только в начале августа.
Другой, на наш взгляд, бесспорный факт. При наличии плана в ходе его реализации уже в начале войны (с июля) возникли непредвиденные сложности – практика всегда сложнее и богаче теории. Все же, согласно принятому еще до начала войны плану, все корпуса 1-й Западной армии, за исключением фланговых, смогли благополучно отойти к Свенцянам. Находившийся на правом фланге 1-й пехотный корпус генерал-лейтенанта графа П. X. Витгенштейна отошел после арьергардного боя под Вилькомиром. А незадолго до этого вошедший в состав 1-й Западной армии 6-й пехотный корпус генерала от инфантерии Д. С. Дохтурова после столкновений с кавалерией противника сумел оторваться от преследования.
Только арьергард 4-го пехотного корпуса под командованием генерал-майора И. С. Дорохова (Изюмский гусарский, 1-й и 18-й егерские и два казачьих полка, рота легкой артиллерии, всего около 4 тысяч человек при 12 орудиях), державший передовые посты на Немане, оказался отрезанным, так как при открытии военных действий своевременно не получил приказа об отходе, и был вынужден отказаться от попыток пробиться к 1-й Западной армии. После нескольких столкновений с противником Дорохов принял решение идти на соединение со 2-й Западной армией через местечки Вишнев и Воложин. Его отряд, искусно маневрируя и избегая встреч с превосходящими силами неприятеля, совершил, двигаясь усиленными маршами, отступление от местечка Ораны к Воложину (потеряв всего 60 человек), и 23 июня (5 июля) вошел в соприкосновение с казачьим корпусом генерала от кавалерии М. И. Платова близ Воложина. А 26 июня (8 июля) отряд Дорохова соединился с частями 2-й Западной армией у местечка Ново-Свержень, составив в дальнейшем боевое охранение ее левого фланга.
Захватив Вильно, Наполеон отрезал 1-ю Западную армию от армии Багратиона (разрыв между ними вскоре составил 270 верст) и занял выгодное стратегическое положение, однако навязать Барклаю де Толли генеральное сражение ему не удалось. Вскоре кавалерия Мюрата выявила движение больших масс российских войск на Лидской и Ошмянской дорогах. Это было отступление авангарда 4-го пехотного корпуса генерала И. С. Дорохова от Оран к Ошмянам и движение 6-го пехотного и 3-го резервного кавалерийского корпусов под командованием Д. С. Дохтурова от Лиды к Сморгони на соединение с 1-й Западной армией. В ходе этого движения боковой арьергард под командованием полковника К. А. Крейца (Сибирский драгунский и два эскадрона Мариупольского гусарского полка) имел 17 (29) июня дело под Ошмянами с кавалерийской бригадой генерала П. К. Пажоля.