Отечественная война 1812 года. Школьная хрестоматия

Кошель Петр Агеевич

На юге, в 1824 году Пушкин написал еще одно стихотворение, в котором вновь касается наполеоновской темы — «Недвижный страж дремал на царственном пороге».

В этом стихотворении, с поистине гениальной краткостью он дает наиболее емкую характеристику Наполеону: «Мятежной вольности наследник и убийца».

Здесь уже виден Пушкин-историк, он, пожалуй, первым сформулировал в этой фразе смысл той концепции, которой будут придерживаться позже многие историки, изучающие данный период — Наполеон пришел к власти благодаря революции, но его правление положило конец этой революции. Напомним, что

в то время господствовала иная концепция — Наполеон — это и есть революция. Эту тенденцию видеть в императоре французов порождение революции Ф.В. Ростопчин, с присущим ему остроумием, выразил в словах, сказанных в 1804 г. (год казни герцога Энгиенского): «Революция — пожар, французы — головешки, а Бонапарт — кочерга».

Это разделение двух эпох, хотя и связанных между собой, находит у Пушкина выражение в небольшом стихотворении, написанном в 1824 году. Тема его та же, что в стихотворении «Наполеон» — история французской революции и Наполеона:

Вещали книжники, тревожились цари,

Толпа пред ними волновалась,

Разоблаченные пустели алтари,

Свободы буря подымалась.

И вдруг нагрянула... Упали в прах и в кровь,

Разбились ветхие скрижали,

Явился муж судеб, рабы затихли вновь,

Мечи да цепи зазвучали.

И горд и наг пришел Разврат,

И перед ним сердца застыли,

За власть отечество забыли,

За злато продал брата брат.

Рекли безумцы: нет Свободы,

И им поверили народы.

И безразлично в их речах,

Добро и зло, все стало тенью —

Все было предано презренью,

Как ветру предан дольный прах.

Те же мотивы выражены здесь с большей емкостью и отчетливостью. Наполеон похитил «новорожденную свободу», основав, как скажут позднее историки, «буржуазную империю» с неизбежным культом выгоды, утилитаризма и т.д. Здесь впрочем, Пушкин не первый. Об этом писали и французские литераторы времен империи, враждебно к ней настроенные: Ж. де Сталь, Б.Констан, Р.Шатобриан, книги которых Пушкин, безусловно, читал и изучал.

Впрочем, такие мысли посещали Пушкина еще до смерти Наполеона. В его записных книжках 1820—1822 гг.

Имеется запись на французском языке: «Революция в Испании, революция в Италии, революция в Португалии, конституции там и здесь... Господа государи, вы поступили глупо, свергнув Наполеона».

И все таки мы не можем сказать, что Пушкин сформировал единое и окончательное мнение о Наполеоне, о его роли в истории. После стихотворения. Уже после всех стихотворений, в которых поэт оправдывает в какой-то степени преступления Бонапарта, признает за ним немалые исторические заслуги, он не перестает задавать вопрос:

Зачем ты послан был и кто тебя послал?

Чего, добра иль зла ты верный был свершитель?

Зачем потух, зачем блистал,

Земли чудесный посетитель?

Тем самым, Пушкин еще раз хочет подчеркнуть всю неоднозначность образа

Наполеона и в дальнейшем он будет все время обращаться к этому образу. Этот отрывок замечателен еще и тем, что Пушкин здесь уже не стремиться объяснить жизнь Наполеона лишь особенностями его личности. Своим вопросом он стремится постичь и объективные закономерности, определявшие особенности эпохи.

Попробуем нарисовать политический портрет императора французов глазами поэта.

Наполеон явился в бурную эпоху революций и войн в Европе, поэтому его деятельность невозможно понять вне связи с этими явлениями. С одной стороны он был вынужден продолжать политику революции, тем самым, будучи ее «наследником», с другой стороны, он сам в огромной степени определял характер этой политики и ее направленность, а поэтому несет ответственность за многие преступления своего правления. Эти преступления: свержение законных монархов, порабощение народов Европы, череда войн, казнь герцога Энгиенского позволяют говорить, что Наполеон отступил от, так скажем, моральных принципов революции.

Поэтому его можно назвать «убийцей» «мятежной вольности». Однако, отступив от моральных принципов революции, он спас многие политические ее завоевания, закрепив новый режим. Если обратиться к истории, то можно привести пример Петра I, который «...есть одновременно Робеспьер и Наполеон», который смог создать новое государство, укрепить его и защитить от внешних врагов. Однако он не смог дать Франции и Европе главного, к чему стремилась революция — Свободы. Достигнув невероятных успехов, он стал смотреть на мир как на собственную вотчину, творя историю по своему произволу (в этом смысле государь Александр Павлович с ним схож). Ему почти удалось уничтожить эту Свободу — «Рекли безумцы: нет Свободы», но народы напрасно им поверили.

Ватерлоо явилось такой же закономерностью, как и 18 брюмера. Народ покинул Наполеона и он оказался в ссылке на далеком острове.

Но, несмотря на то, что в конце своего правления Наполеон оторвался от реальности, он был весьма прагматичным политиком. Его стремление проникнуть во все области управления были поразительными. В пылающей Москве он издает указ об образовании «Comedie Francais», не пренебрегает журнальной мелочью и является, пожалуй, «лучшим журналистом Парижа (как заметил, помнится, Фуше)». Его властолюбивые помыслы простирались даже и в сферу духовную: не без зависти он сказал Александру I: «Вы сами у себя поп; это совсем не так глупо». Даже в театре он пытался установить свою власть. Рассказывают анекдот, будто Наполеон сказал драматургу Арно: «Когда бы то ни было, но мне хочется сочинить с вами вместе трагедию».— «Охотно,— отвечал Арно, — тогда, когда мы сочиним вместе план сражения!». Беспримерное честолюбие сообщает ему характер борца и не только на поле брани. Даже в ссылке он не прекращает борьбы.

Но после спасения революции, после выполнения своей исторической миссии, он не справился с другой задачей, стоявшей тогда перед Францией и Европой. Он не дал ей Свободы, которую защищал во время революции. Европа превратилась для него в собственную вотчину и тогда уже превратился в честолюбца-завоевателя. Тогда-то он и восстановил против себя народы, что и явилось причиной его падения. Таким образом, Наполеон для Пушкина скорее философско-историческая идея, чем политический лозунг.