Отель «Магнолия»
Шрифт:
Он поставил пиво и виски на бетонную плиту, служившую крыльцом, и отпер дверь. Сэсси, [3] его большая пушистая белая кошка, выскочила из-под трейлера и первой прорвалась внутрь.
– Привет, дорогая, я дома, – произнес он, ставя пакеты на кухонный шкаф и поворачиваясь к фотографии на телевизоре.
– Как прошел твой день? – Он взял фотографию, поцеловал лицо Мелани на ней и вернул ее на место. – Я работал допоздна, чтобы все закончить и со спокойной душой взять завтра выходной.
3
Sassy –
Сэсси вспрыгнула на шкаф и буравила его злобным взглядом, пока он переодевался, снимая с себя заляпанный краской рабочий комбинезон.
– Ладно, не злись, – переключил он свое внимание на кошку. – Прости, что опоздал. Твоя вкуснейшая еда скоро будет готова.
Он вымыл и насухо вытер фарфоровое блюдце с цветочным узором, а затем выложил на него банку кошачьего корма.
– Я уверен, что там, под трейлером, найдется пара мышей, которыми ты могла бы перекусить, пока дожидалась меня, – заметил Такер и, послушав, как выразительно кошка мяукнула в знак несогласия, продолжил: – Мелани тебя избаловала. Теперь ты питаешься только из собственного костяного фарфора и не желаешь пачкать свои лапы о мышь.
Поставив блюдце на шкаф и посмотрев, как кошка накинулась на еду, Такер решил, что теперь его очередь, достал упаковку болонской колбасы и сделал себе сэндвич. Он не стал возиться с тарелкой и понес сэндвич к дивану, где пристроил его на краешке низкого столика, после чего снял рабочие ботинки. Потом схватил пульт от телевизора, пощелкал каналы, нашел старый вестерн и под него жадно умял сэндвич.
Сэсси покончила с едой и запрыгнула на подлокотник дивана.
– Не смотри на меня так. Я выпиваю только по выходным и праздникам, чтобы скрасить свое одиночество. Я не алкоголик.
Она задрала нос кверху, спрыгнула с дивана на пол и, высоко подняв пушистый хвост, прошествовала в спальню.
После четырех бутылок пива, где-то около полуночи, он послал фотографии Мелани воздушный поцелуй, поздравил ее с Новым годом и сказал, как он по ней скучает. А затем провалился в усталый сон и не проснулся даже в то время, когда жители парка устроили фейерверк.
Глава вторая
Если бы взглядом можно было убить, от Рубена не осталось бы ничего, кроме большого жирного пятна и кучки костей на кафельном полу ресторана IHOP. Джолин надеялась, что с возрастом он превратится в порядочного человека, но все надежды рухнули вскоре после того, как она вошла в ресторан. На лице Рубена играла все та же мерзкая улыбка, которая в детстве предваряла его издевательские выходки.
Ребенок-осел вырос и превратился в еще большего осла. Как он мог не видеть преимуществ ее плана и почему так долго терзал ее пустыми разговорами, прежде чем сказать «нет»? Неужели нет ничего, что имело бы для него сентиментальную ценность?
Тетя Шугар не раз говорила ей, что в каждом плохом человеке есть что-то хорошее, а в каждом добром человеке можно найти зло. Джолин сердито посмотрела на Рубена с его самодовольным выражением лица
– Но почему бы тебе не вложиться в гостиницу? Как ты можешь вот так запросто отмахнуться от того, что доверил тебе дядя Джаспер? – спросила она.
Он поправил свои очки в роговой оправе и выпрямил тощие плечи:
– Ты станешь такой же, как твоя мамаша-плебейка. Если что-нибудь пойдет не так, тебя потянет к наркотикам и алкоголю. Мне такой партнер не нужен.
– Но я…
Он жестом остановил ее:
– Ты мне никогда не нравилась, Джолин.
– Какое это имеет отношение к делу? А ты был хулиганом. Но это не значит, что мы не можем быть деловыми партнерами, – сказала она.
– Я никогда не собирался оставлять себе половину гостиницы. С той самой минуты, как дядя Джаспер сообщил мне о своем решении. Ты всегда ходила у него в любимицах, а я для него лишь кровный родственник. Я согласился выслушать твой дурацкий план только в качестве расплаты за все те неприятности, что ты доставляла мне в детстве. Тетя Шугар избаловала тебя, и дядя Джаспер всегда был на твоей стороне, когда мы ссорились.
– Ты сам навлекал на себя неприятности, задирая меня, а дядя Джаспер – самый справедливый человек на свете, так что не смей его обвинять, – возмутилась Джолин.
Как только не изводил ее в детстве Рубен – и за косы дергал, и бил посуду тети Шугар, сваливая все на нее, и проделывал другие куда более гадкие вещи. Когда им было по двенадцать и тринадцать лет, он загнал ее в подсобку, одной рукой схватил за горло, а другой рукой полез ей под юбку. Он тогда пригрозил, что подкараулит ее у протоки и утопит, если она кому-нибудь проболтается. Но она все-таки рассказала тете Шугар, и с тех пор они больше никогда не гостили в «Магнолии» в одно и то же время.
– Ты на все смотришь со своей колокольни. Я – со своей. По крайней мере, в этом безумном предприятии мы не будем партнерами, так что нам никогда не придется видеть друг друга, – выдал Рубен с противной улыбкой на губах, излучавшей подлость.
Вот тогда-то и всплыла на поверхность червоточинка Джолин – ей захотелось задушить его прямо там, в ресторане, или бросить в протоку за задним двором гостиницы. Как такое возможно, чтобы в этом презренном сукином сыне с крысиным лицом текла кровь ее доброго, мягкосердечного дядюшки Джаспера?
Рубен наклонился вперед и прошипел:
– Продай свою половину или живи с ней. Я не собираюсь влезать в долги ради кредита, чтобы починить эту старую развалюху. Я ненавидел то время, когда родители отправляли меня сюда на летние каникулы. Я ненавижу рыбалку, ненавижу комаров и больше всего ненавижу эту сельскую скуку. Дайте мне город, звуки цивилизации, а не уханье совы и кваканье древесных лягушек. Я связался с риелтором в ту же минуту, как подписал бумаги, и мне жаль того дурака, которому придется работать с тобой. – Он вздернул подбородок и посмотрел на нее поверх очков. – Но ты не переживай. У тебя будет крыша над головой, пока не найдется какой-нибудь придурок с деньгами, чтобы выкупить мою долю.