Отель «Нью-Гэмпшир»
Шрифт:
— Ну и месиво, — поражался Фрейд в разговоре с моим отцом. — Столько швов — это не для меня. Стоять и слушать, как он воет все время, пока я накладываю эти швы…
Таким образом, береговая охрана доставила немца в больницу в Бате. Штат Мэн был заперт в прачечной, подтверждая мифический статус виновника происшествия как дикого медведя.
— Он выскочил из чаща, — рассказывала ожившая немка. — Его, должно быть, приманил звук мотоцикла.
— Это была медведица с медвежатами, — объяснял Фрейд. — Sehr
Но дирекция «Арбутнота-что-на-море» не собиралась спустить дело на тормозах, и Фрейд это знал.
— Я уеду прежде, чем мне опять придется разговаривать с ним, — сказал Фрейд моим отцу и матери. Они знали, что Фрейд имеет в виду владельца Арбутнота, человека в белом смокинге, который иногда появляется на последний танец. — Я просто не смогу вынести его разглагольствования: «Ну, Фрейд, ты знал о риске, мы его с тобой обсуждали. Когда я согласился иметь здесь животное, мы договорились, что это под твою ответственность». А если он еще при этом и скажет мне, что я счастливый еврей, так как оказался в его раздолбанной Америке, я разрешу Штату Мэн съесть его! — Потом Фрейд добавил: — Мне не нужен ни он, ни его шикарные сигареты. В конце концов, этот отель мне совершенно не подходит.
Медведь, нервный от сидения взаперти в прачечной и обеспокоенный тем, что Фрейд так поспешно пакуется, укладывая вещи в чемодан еще мокрыми, едва вынув их из корыта, начал ворчать себе под нос.
— Эрл! — прошептал он.
— Заткнись! — взревел Фрейд. — Ты тоже не тот медведь, который мне нужен.
— Это я виновата, — сказала мать. — Не надо было мне снимать с него намордник.
— Любовное покусывание, не более того, — возразил Фрейд. — Это он своими когтями отделал этого засранца.
— Не думаю, чтобы он так озверел, если бы тот не вцепился ему в шерсть, — сказал отец.
— Конечно нет, — согласился Фрейд. — Кому понравится, когда у тебя выдергивают волосы.
— Эрл! — пожаловался Штат Мэн.
— Тебя так и надо звать — Эрл! — объявил Фрейд медведю. — Ты настолько глуп, что ничего больше сказать и не можешь.
— Что вы собираетесь делать? — спросил отец Фрейда. — Куда поедете?
— Обратно в Европу, — ответил Фрейд, — там умные медведи.
— Там сейчас нацисты, — заметил отец.
— Дайте мне умного медведя, и насрать мне на нацистов, — заявил Фрейд.
— Я позабочусь о Штате Мэн, — сказал отец.
— Ты можешь сделать нечто лучшее, — предложил Фрейд. — Ты можешь купить его. Двести долларов и твоя одежда. Это все мокрое, — закричал он, разбрасывая свой гардероб.
— Эрл! — недовольно сказал медведь.
— Следи за своими выражениями, Эрл, — сказал Фрейд.
— Двести долларов? — переспросила мать.
— Это все, что они должны были мне
— Я знаю, что они должны были тебе заплатить, — сказал Фрейд. — Поэтому и прошу только двести долларов. Мотоцикл тоже забирай. Ты понимаешь, почему тебе надо сохранить и «Индиану» тоже, ja? Штат Мэн не может разъезжать в машинах, его там укачивает. Один лесник посадил его однажды на цепь в пикапе; я это видел. Глупая зверюга разорвала цепь, выбила заднее окно кабины и намяла парню бока. Так что не делай глупостей. Покупай «Индиану».
— Двести долларов, — повторил отец.
— А теперь о твоей одежде, — сказал Фрейд. Он оставил свои собственные мокрые вещи на полу прачечной. Медведь попытался проследовать за ним в комнату отца, но Фрейд попросил мою мать вывести Штата Мэн во двор и посадить на цепь у мотоцикла.
— Бедняга понимает, что вы уезжаете, поэтому и нервничает, — посетовала мать.
— Он просто соскучился по мотоциклу, — сказал Фрейд, но все же взял медведя с собой наверх. Хотя Арбутнот просил его не делать этого.
— Какое мне теперь дело до того, что они здесь разрешают, а что нет? — заявил Фрейд, примеряя платье моего отца.
Мать следила за холлом: медведям и женщинам не разрешено находиться в мужском общежитии.
— Не великовато? — спросил отец у Фрейда, когда тот переоделся.
— Я же все еще расту, — заявил Фрейд, хотя на тот момент ему было как минимум сорок. — Если бы раньше я правильно одевался, то давно был бы больше.
Он надел три пары брюк моего отца, прямо одни на другие, и надел два пиджака, набив их карманы бельем и носками; третий пиджак он перекинул через плечо.
— Зачем утруждать себя чемоданами? — заметил он.
— Но как вы доберетесь до Европы? — прошептала моя мать, заглянув в комнату.
— Через Атлантику, — ответил Фрейд. — Идите-ка сюда, — сказал он моей матери; затем взял руки отца и матери и соединил их вместе. — Вы всего лишь еще подростки, — сказал он им, — так что слушайте: вы влюблены. Начнем с этого предположения, ja? — И хотя мои отец и мать никогда не признавались друг другу в любви, они оба кивнули, в то время как Фрейд продолжал держать вместе их руки. — Хорошо, — проговорил Фрейд, — ну а теперь из этого следуют три вещи. Вы обещаете мне, что согласитесь со всеми этими тремя вещами?
— Обещаю, — сказал отец.
— И я тоже, — сказала мать.
— Отлично, — кивнул Фрейд. — Вот вам номер один: вы поженитесь, прямо сейчас, пока какой-нибудь дурень или шлюха не заставят вас передумать. Понятно? Вы поженитесь, даже если это вам будет чего-то стоить.
— Хорошо, — согласились родители.
— Теперь второе, — сказал Фрейд, смотря только на моего отца. — Обещай мне, что ты закончишь Гарвард, чего бы тебе это ни стоило.
— Но я уже буду женат, — заметил отец.