Отель «Оюнсу»
Шрифт:
Едва солнце установилось в зените, шаман явился к костру и громкими возгласами известил всех о начале торжества. Он исполнил вокруг сложенного кострища танец с бубном, призывая к будущему костру и ко всем, кто собрался вокруг него, милость Великого Небесного Желтого Дракона, после чего зажег костер и пал перед ним ниц. Все, как один, не сводили с него напряженных взоров, ожидая вестей от величайшего божества. Шаман лежал неподвижно довольно долго, и повисшая над стойбищем тишина стала звенящей от возросшего напряжения. Наконец Великий Дракон ответил своему служителю. Шаман вскочил и возопил, сообщая о том, что верховное божество благоволит празднеству и желает получить щедрые дары. Собравшиеся разразились криками счастья, и подле священного костра начались ритуальные танцы. Гости торжества и семьи племени, разбившись на группы, возносили хвалу Великому
Одиночке Лицуро не было места в лоне других семей, и он издали тихо наблюдал за грациозно изгибающейся в танце Чиукой. Стоя в толпе стариков и малых детей, не принимающих участия в ритуале, охотник видел многие десятки взглядов, направленных на танцующую красавицу, и грустил всё сильнее. Но, что бы ни произошло, сегодня он исполнит свою дерзкую мечту, и заколка юной ворожеи Белых Великанов, горячим угольком пылающая у самого сердца, придавала ему решимости. Наконец время танцев истекло, и шаман объявил о начале пиршества. Каждый достал свою пищу и опустился на ритуальные шкуры, принимаясь за еду. Время от времени то один, то другой пирующий выкрикивал хвалу Великому Дракону, и остальные многоголосым воплем подхватывали его почин. Лицуро сидел на самом краю собрания празднующих и разглядывал людское море. Хэсуда и ещё не меньше трех десятков воинов, в основном пришлых, не притронулись к пище. Значит, они собираются принять участие в поединках во славу верховного дракона и не желают обременять себя переполненным желудком.
Заметил это и шаман. Едва вождь и собравшиеся вокруг него именитые гости закончили трапезу, он вознес над головой бубен и вновь закружился вокруг бушующего костра в танце. Упав ниц, на этот раз он лежал недолго и торжественно возвестил, что Великий Дракон желает увидеть мужскую доблесть детей своего народа. При этих словах толпа разразилась воодушевленными воплями и потеснилась, освобождая место для поединков. Тридцать три воина из разных племен вышли на зов шамана, и он провозгласил начало схваток. Бои длились долго, и с каждой минутой Лицуро мрачнел всё сильнее. Победить Хэсуду не мог никто. Каким бы сильным и ловким ни выглядел очередной претендент, доблестно побеждавший своих противников, едва он вступал в схватку с Хэсудой, быстро становилось ясно, что сына вождя ему не одолеть. Поединки закончились, когда солнце уже спустилась к верхушкам деревьев, и самым сильным и умелым среди воинов вновь стал Хэсуда. Лицуро совсем поник. Теперь сын вождя в глазах всех племен первый претендент на Чиуку…
Пока шаман в очередной раз кружил в танце, вымаливая у Великого Дракона милость сменить когда-нибудь зиму на лето, а также богатую добычу и отсутствие болезней, Лицуро не сводил глаз с прекрасной красавицы. Но Чиука ни разу не посмотрела в его сторону, окруженная плотной толпой родственников. Многоголосый гомон мгновенно стих, возвещая о падении шамана ниц, и Лицуро почувствовал, как внутри разливается холодок страха. Сейчас начнется. Неподвижно лежащий шаман вскочил и издал вопль счастья, заявляя, что Великий Дракон доволен празднеством и потому снисходит до щедрейшей милости: зачатые в эту ночь дети вырастут великими воинами, искусными охотниками, прекрасными женами, умелыми мастерами и мастерицами. Поэтому каждый, кто возьмет себе сегодня жену, будет отмечен духом самого верховного божества! Его слова послужили сигналом к началу сватовских ритуалов, и людское море забурлило, приходя в движение.
Множество мужей подходили к приглянувшимся им женам, дабы продемонстрировать тем свою состоятельность в качестве главы семьи. Охотники показывали добычу, воины доказывали свою силу, ломая руками крепкие древесные ветки и раскладывая перед избранницами трофеи, мастеровые хвастали искусными поделками. Но главное действо развернулось у чумов семьи Чиуки. Завладеть прелестной красавицей пожелали полтора десятка видных мужей, и на расстеленных перед жилищами шкурах началось самое настоящее состязание в богатстве и влиятельности. Первым к прекрасной Чиуке подошел Хэсуда. Он с бравым возгласом воздел вверх своё копьё, напоминая ей и всем окружающим о том, кто сегодня был признан лучшим воином этих земель, и бросил к её ногам мешок с дарами. Младшие сестры Чиуки сноровисто высыпали его содержимое на одну из шкур и быстро разложили подарки под восторженное цоканье и улюлюканье собравшейся толпы зевак. Лицуро протиснулся через скопление людей, но не решился выйти в первые ряды и остался стоять в
Дары Хэсуды были роскошны. Одежды из лучших шкур и пушнины, отрезы нежной на ощупь ткани, созданной Белыми Великанами, утварь из кости и клыков редких зверей, медные ножи, глиняная посуда, каменья для добычи огня, и даже амулет из злата, отлитый в виде тотема племени Винпань. В довершение всего Хэсуда вонзил рядом с разложенными дарами копьё лучшего воина и вернулся к своему отцу. Лицуро хмуро глядел, как женщины семьи Чиуки с радостным энтузиазмом перебирают разложенное богатство. Если бы не претенденты из других племен, её отец давно уже отдал дочь Хэсуде, но чтобы не спровоцировать затяжную вражду или даже войну, вождю приходится соблюдать ритуал. Если на красавицу имеется несколько претендентов, то выбор остается за ней. Если же она затрудняется с выбором, то всё решает либо семья, либо поединок. С поединком всё понятно, Хэсуду не одолеть никому, а семья конечно же сделает выбор в пользу самого щедрого претендента, недаром родственники Чиуки сейчас столь тщательно ощупывают каждую из представленных на суд вещей.
После Хэсуды к прелестной красавице потянулись остальные претенденты, и семья Чиуки столкнулась с серьезной проблемой. Пришлые женихи в своих племенах являлись мужами видными и влиятельными, и дары их по щедрости своей не уступали подношениям Хэсуды. А известный шаман из племени Цачой, пожалуй, даже превзошел сына вождя. И его бубен, возложенный на шкуры подле даров, будет повесомее копья лучшего воина. Воин может погибнуть в бою, даже самый лучший. Охотника может задрать зверь, даже самого искусного. Но шаман есть слуга Великого Дракона, несущий его народу волю верховного божества, таким родством не пренебрегают. В итоге, когда все претенденты отошли в сторону в ожидании решения, совещание в семье Чиуки быстро перешло на повышенные тона и резкие возгласы. Сама Чиука стояла посреди ругающихся родственников молча, и в её невидящем взгляде сердце Лицуро почуяло глубокую печаль. Сейчас! Потом будет поздно, его к ней даже не подпустят. Он глубоко вздохнул, решительно растолкал толпящийся впереди народ и направился прямо к Чиуке.
Охваченные жарким спором родственники первой красавицы не сразу заметили его приближение. А когда заметили, разразились дружным смехом, который был немедленно подхвачен зеваками и претендентами. Но Лицуро был тверд, как кремниевый молоток. Он с достоинством приблизился к Чиуке и остановился перед ней, глядя прямо в глаза. Увидев его, красавица изумилась, но смеяться не стала, и заметившие столь необычную реакцию зеваки затихли, с интересом ожидая продолжения.
– Прекрасная Чиука! – негромко произнес он. – Твоя красота затмевает Солнце днем и Луну ночью! Больше неё только моя любовь к тебе! Я простой охотник, и мне нечего предложить тебе, кроме своего лука и рук, но если ты станешь хранить мой очаг, я буду хранить тебя до последнего вздоха, и Великий Дракон тому свидетель! Прими же мой дар, моя возлюбленная Чиука, и если выбор твой сегодня падет не на меня, пусть это будет моим свадебным подарком!
Лицуро сунул руку за пазуху, извлек оттуда заколку-кинжал и вложил её в руку Чиуке. Почувствовав неожиданно горячий металл, красавица вздрогнула и с удивлением посмотрела на дар.
– Эта заколка сотворена из священного металла Белых Великанов их искусным мастером, – объяснил Лицуро. – После её заворожил могучий белый шаман. Только жена с чистой душой и светлым сердцем может владеть ею, ибо эта вещь будет хранить её от болезней и злых духов. Будь осторожна, прекрасная Чиука, её клинок столь же остёр, сколь пронзительна моя любовь к тебе! И знай, тепло волшебного металла будет согревать тебя вдали от костра, пока бьется мое сердце!
Лицуро бросил на Чиуку прощальный взгляд, развернулся и пошел прочь. Вставать в ряды претендентов было глупо, и потому он вступил в толпу зевак и остался там, не обращая внимания на ироничные возгласы и насмешливые шлепки по плечам. Он сделал то, о чем мечтало его сердце, и ему не придется потом всю жизнь сожалеть о малодушии. А что будет дальше – это решать Великому Дракону, только он безраздельно властвует над судьбами своего народа. Внезапно Лицуро понял, что окруженная родней Чиука смотрит на него, сжимая заколку в опущенной руке. Кто-то из мужчин, кажется отец, строгим возгласом окликнул её и попытался отобрать подарок Лицуро, но красавица отдернула руку и не отдала ему волшебную вещицу. Тот что-то сказал ей с весьма разгневанным видом, и сразу несколько родственниц набросились с упреками на Чиуку.