Отель «У озера»
Шрифт:
Успокоив Эдит в том плане, что дом у нее — полная чаша, она перешла к описанию самого главного в их с дочерью жизни за границей. Было очевидно, что как товарки по путешествиям миссис Пьюси и Дженнифер ладили просто великолепно. Заграницу они преимущественно воспринимали как огромный магазин предметов роскоши. Они располагали обширными данными о местечках, не столь давно, но необратимо вышедших из моды, поэтому и оказались в отеле «У озера», хотя их пребывание здесь отчасти объясняли счет в швейцарском банке и знакомство, которое мистер и миссис Пьюси завязали с мсье Юбером «давным-давно», когда возвращались автомобилем из Монтрё. Выяснилось, однако, что мистера Пьюси со всеми его делами, каковы бы те ни были, нередко оставляли дома, а Дженнифер с матерью отбывали развеяться в Каденаббию, или
— Я всегда плохо переносила жару. После этого муж заявил, что на Средиземноморье мы больше ни ногой, по крайней мере в разгар сезона. Все это, понятно, происходило, когда всяких там групповых туров не было и в помине. Красивое местечко. Но жарища! Ужас! Я не вылезала из собора, там хоть было прохладно. Чтоб я снова туда поехала — ну уж нет!
Нет, продолжала миссис Пьюси, ей по душе прохладный климат. И они терпеть не могут толпу. А мсье Юбер оказывает им такой теплый прием. Разумеется, им всегда отводят один и тот же номер — на третьем этаже, с видом на озеро.
— Тогда, по-моему, мы с вами соседи, — отважилась вставить Эдит. — Мой номер триста семь.
— Ну конечно, — ответила миссис Пьюси. — Маленькая комнатка в самом конце коридора. В таком отеле, понятно, одноместные номера можно пересчитать по пальцам. — Она задумчиво воззрилась на Эдит и добавила: — Если поднимемся вместе, вы сможете к нам заглянуть.
После этого она с трудом переместилась на краешек кресла, попробовала встать и, после двух неудачных попыток, приняла вертикальное положение; стряхнула руку Дженнифер и обрела равновесие, покачнувшись на тонких лодыжках. Этой женщине под семьдесят, подумала Эдит.
Но сама усомнилась в этом, следуя за стройной фигурой в кружевах цвета полуночи и облаком благоуханий сперва в лифт, затем по коридору. Дженнифер опередила их, чтобы открыть дверь, и миссис Пьюси с готовностью исполнила обязанности хозяйки. Они и вправду занимали роскошные апартаменты — целых две спальни, каждая с отдельной дверью в коридор, но миссис Пьюси намекнула, что их всегда можно застать в маленькой гостиной между спальнями — комнатке, где глаз радовали приятные мелочи, которыми люди со средствами ублажают себя в непривычной обстановке, — цветной телевизор, корзина с фруктами, цветы, несколько полбутылок шампанского. Проведя гостью в спальню, миссис Пьюси с улыбкой указала на свисавший со спинки стула нежно-розовый атласный пеньюар, богато отделанный кружевом.
— Моя слабость, — призналась она. — Люблю красивые вещи. В Монтрё есть один великолепный магазинчик. Поэтому мы и приезжаем сюда каждый год.
Она снова внимательно посмотрела на Эдит и улыбнулась.
— Пока вы здесь, дорогая моя, купили бы себе что-нибудь красивое. Женщине необходимо иметь красивые вещи. Когда она хорошо себя чувствует, то так же и выглядит. Об этом я твержу Дженнифер. Я слежу за тем, чтоб она у меня одевалась по-царски. Правда, милая?
Она раскрыла объятия, Дженнифер в них вступила и потерлась носом о материнскую щеку.
— Ох, — рассмеялась миссис Пьюси, — она любит свою глупую матушку, верно, милая?
Они тепло обнялись и так, обнявшись, проводили Эдит до двери.
— Не сидите в одиночестве, дорогая моя, — сказала миссис Пьюси. — Вы знаете, где нас найти.
И дверь закрылась.
Ночью Эдит мысленно возвращалась к этому разговору всякий раз, когда спартанская жесткость матраса чаще обычного прерывала ее и без того легкий сон. Думала она и о пещере Аладдина, представшей перед нею в номере Пьюси, где было полно разных приятных и красивых вещей. Но больше всего она размышляла об очаровательной живой картине — обнявшие друг дружку за талию мать и дочь, их розовые лица обращены к Эдит. Увидев ее, они сразу постигли всю глубину ее одиночества, и это невольно проступило у них на лицах, ставших совсем бесхитростными от смешанного выражения жалости и удивления. Ей хотелось просить прощения, когда, отвесив короткий сухой поклон (который сам по себе был знаком уподобления и воспоминания), она пожелала им доброй ночи и задумчиво направилась в свою комнату. Она твердо решила извлечь из этого урок и впредь не вызывать у
Наутро, облачившись в юбку из твида и неизменный длинный кардиган, Эдит подумала, что, пожалуй, приложила маловато усилий, чтобы выглядеть наилучшим образом. И если посторонние не проявляли особого интереса к тому, как она выглядит («Над чем вы сейчас работаете?» — обычно задавали ей вопрос на приемах), то в этом, очевидно, виновата она сама. Она не сумела достигнуть вершин потребительства, до которых, судя по всему, могла добраться с таким же успехом, как всякий другой. Теперь это можно было исправить. Если женщина хорошо себя чувствует, то так же и выглядит, повторила она про себя, выходя в коридор. Пересекши фойе и одолев вращающиеся двери, она глубоко вздохнула, собираясь с духом, чтобы выйти на люди, и снова напомнила себе это изречение. И добавила: разумеется, мне все доставляют на дом.
Но минут через десять ей стало ясно: заграница для нее, даже маленькое местечко в самый конец сезона, совсем не то, что для Айрис Пьюси и даже для Дженнифер. Там, где они видели магазины роскошных товаров, она видела одни лишь места заключения. «Pension Lartigue (Dir. Mme Vve Lartigue)» 20 соседствовал с «Clinique Les Mimosas (Dr. Privat)» 21 . В маленьком обнесенном решеткой саду двое мужчин играли в шахматы за складным столиком, за их игрой в полном молчании следили шесть зрителей. Разочарованная, но все еще сохраняя спокойствие, она достигла большого кафе с наполовину запотевшими стеклами, вошла, села и извлекла из сумочки записную книжку — поддержать себя в собственных глазах. Но представшее ей зрелище подбодрило ее в куда большей степени. Посетительницы, пышущие здоровьем женщины, тихо жужжали, переговариваясь вполголоса; запыхавшиеся официантки сновали между стойкой и столиками, разнося тарелки с пирожными и бесконечные чашечки кофе. Из глубин помещения до Эдит донеслось знакомое подвывание; подняв глаза, она увидела, как высокая женщина отломила кусочек миндального пирожного и сунула в пасть Кики. Заметив Эдит, дама с собачкой махнула в знак приветствия серебряной вилочкой. Эдит кивнула и улыбнулась. Какими ветрами занесло сюда эту женщину? Миссис Пьюси уж наверное знала. А я^го что тут делаю, подумала Эдит, прогнала от себя эту мысль, расплатилась и вышла.
20
«Пансион Лартиг (Дир. мадам В. Лартиг)» (фр.).
21
«Клиника „Мимозы“ (Д-р Прива)» (фр.).
Завершая прогулку, она не обнаружила новых примет сибаритского образа жизни. Перед угловым магазинчиком, вероятно зеленной лавкой, были выставлены на мостовой три простенькие корзины с волокнистой фасолью. У вокзала она купила номер «Тайме» от третьего дня. В отель она поспела как раз к той минуте, когда миссис Пьюси и Дженнифер церемонно усаживали на заднее сиденье старомодного лимузина. Едут, несомненно, в Монтрё, чтобы по-царски вырядить Дженнифер. Эдит не спеша проследовала в отель, поднялась на лифте, прошла коридором, где попала в свежее облако духов, и задумчиво присела за столик у себя в номере.
«Дэвид, милый, — написала она, — представь, здесь все с утра до вечера на ногах, жизнь прямо-таки бьет ключом. Существу не от мира сего, вроде меня, впору бежать в ужасе от утонченности здешнего фешенебельного общества, но меня любезно взяла под опеку почтенная дуэнья, миссис Айрис Пьюси из Монтроз-корт, ранее обитавшая в Холсмере. Предполагается, что из меня выйдет сносная компаньонка для ее дочери Дженнифер, хотя последняя, несомненно, птица куда более высокого полета. Тем не менее Дженнифер не спешит разлучаться с мамочкой, по крайней мере так уверяет ее мать, и мы себе мирно делаем вид, что достойный мужчина появится в свое время. Пока что мужчин вообще нет в наличии. Если не считать покойного мужа миссис Пьюси (другого имени или звания он, похоже, не имеет, да это, как подразумевается, и не нужно), мы тут предоставлены сами себе.