Отголоски иного мира
Шрифт:
Одна книжка о браке советует не ждать от брака удовлетворения наших романтических и эгоистических потребностей, а отнестись к нему как к божественному средству воспитания характера. Всякий раз, когда я вспоминаю об этом принципе (то есть примерно в пяти случаях из ста), моя точка зрения радикально меняется. Проигрыш в споре — возможность научиться смирению, а вынужденное воздержание от интимной близости — возможность научиться терпению и надежде. Однажды меня посетила мысль, что характер можно воспитывать через общение с любым человеком, даже с грубым чиновником, эгоистичным соседом и настырным родственником. Так вот ценности иного мира и входят в наш мир. Возможно, апостол Павел, когда писал «Мы никого не знаем по плоти» (2 Кор 5:16), думал как раз об этом…
Когда
Есть только одна жизнь, и она
скоро пройдет,
А останется лишь то, что сделано
ради Христа.
И всякий раз эти слова заставляли меня задуматься: пусть так, но как это осуществить? Вот я, скажем, меняю масло в машине, или смотрю по телевизору футбол, или рассказываю анекдоты, или планирую отдых на Мичиганском озере, или вношу правку в рукопись — что из этого сделано мною ради Христа? Как моя вера в невидимый мир должна повлиять на повседневную жизнь в мире видимом?
Иисус учит, что не надо строить свою жизнь так, чтобы угождать людям. Важна только Божья воля. Даже и молиться заповедано не в публичном месте, а в уединении: Бог везде увидит человека и вознаградит его (Мф 6:6). Иными словами, жить надо не для людей, а для Бога. Я же все время оглядываюсь на мирской успех. Но такая конкурентная гонка не соответствует духу Евангелия: мне необходимо постоянно помнить, что в конечном итоге значение имеет лишь то, что думает обо мне Бог.
По словам французского философа мадам Гюйон, «в мироздании есть только два принципа нравственной жизни: один ставит в центр себя или ограниченное частное благо; другой ставит в центр Бога, всеобщее благо». Стало быть, начало духовной жизни представляет собой переориентацию с первого центра на второй.
Я все думаю: сколь сильно изменилась бы моя жизнь, если бы я подлинно предстоял перед Единым и постоянно спрашивал не «чего я хочу?» и не «как получить одобрение других людей?», а «чего желает от меня Бог?». Без сомнения, мое эго и моя конкурентная жилка оказались бы не у дел: ведь больше не пришлось бы никому ничего доказывать. Я угождал бы только Богу, а своей жизнью привлекал остальных к христианскому образу жизни.
У меня изменились бы и сами критерии успеха. В нашей культуре они разработаны до мелочей: какие сборы принес последний фильм, в скольких миллионах исчисляется сумма контракта спортивной звезды, насколько резко происходит подъем рынков. Христос же учит, что важнее всего любить Бога и ближнего. Он говорит, что мы служим Ему, когда даем воду жаждущим, заботимся о больных и навещаем заключенных. О таком «успехе» в СМИ, как правило, не пишут. И это понятно: в Царстве Небесном награды иные. Необходима вера, чтобы, живя в нашей одержимой успехом культуре, понять: вечное Божье воздаяние намного важнее сиюминутной славы.
«Угождая не человекам, но Богу», — говорит апостол Павел о своем служении, по ходу которого ему часто приходилось сталкиваться с противодействием (1 Фес 2:4). «Ибо никто из нас не живет для себя, и никто не умирает для себя; а живем ли — для Господа живем; умираем ли — для Господа умираем: и потому живем ли или умираем, — всегда Господни» (Рим 14:7–8).
Кардинал Ханс Урс фон Бальтазар пишет, что мы должны думать о себе как об участниках «теодрамы».
Мы не режиссеры пьесы, а всего лишь актеры, и должны тщательно прислушиваться к указаниям режиссера. В хорошей пьесе неотъемлемыми участниками сюжета являются даже вроде бы второстепенные персонажи. В драме, разворачивающейся на нашей планете, моя собственная неповторимая роль проясняется лишь по ходу действия (жизни). Однако спектакль состоится, и у нас все получится, если мы будем слушаться Режиссера, Который один знает, как сочетаются в единое органичное целое все части.
Сегодня утром, зная, что у меня впереди тяжелый рабочий день, я отправился в местное кафе: решил вместо обычных хлопьев съесть яичницу с беконом, жареную картошку и оладьи. Я надеялся,
Ходя по комнате, я молился о знакомой женщине, которую как раз сегодня должны оперировать по поводу рака молочной железы. В воскресенье я пойду в церковь. Если там не произойдет ничего особенного, то я во время богослужения буду многократно отвлекаться, блуждать мыслью, а потом возвращаться обратно. Возможно, какой–то гимн или проповедь вызовет у меня раздражение. Потом я пройду вперед между рядами, чтобы причаститься…
Мое тело участвует во всех этих духовных актах. Оно взаимодействует с природным миром. Но то же самое можно сказать и о служении бедным, о строительстве домов для бездомных, о защите веры, о любви к семье и ближним, о прогулке по соседним холмам, во время которой я исполняюсь духом благодарности и хвалы. Эти обычные действия, подпитываемые верой, уводят меня от фиксации на самом себе, и жизнь становится ближе к Богу.
Известная ирландская поэтесса Евангелина Патерсон говорит о своей жизни: «Меня воспитывали в христианской среде, где считалось, что важнее всего Бог, а все остальное неважно. С тех пор я осознала: все остальное тоже имеет значение — именно потому, что существует Бог».
«Не будем забывать, что ценность и интерес жизни состоят не столько в том, чтобы делать нечто выдающееся… а чтобы выполнять повседневные дела с осознанием их огромной значимости».
Глава 5. Божий замысел о сексе
Может быть, — думал я, ощутив, как ее слова повисли между нами в воздухе, точно клок табачного дыма, чтобы потом растаять как дым и не оставить в душе следа, — может быть, всякая наша любовь — это лишь знак, лишь символ, лишь случайные слова, начертанные мимоходом на заборах и тротуарах вдоль длинного, утомительного пути, уже пройденного до нас многими; может быть, ты и я – лишь некие образы, и грусть, посещающая нас порою, рождается разочарованием, которое мы испытываем в своих поисках, тщась уловить в другом то, что мелькает тенью впереди и скрывается за поворотом, так и не подпустив к себе.
25
Перевод И. Бернштейн.
Мой знакомый врач провел два месяца в западноафриканской республике Бенин. В самолете на обратном пути показывали фильмы, большей частью о сексе. Такое интенсивное погружение в сферу интимных отношений показалось Дэвиду очень необычным: последнее время он жил в обществе, где люди больше думали о болезнях, нищете, голоде, религии и смерти. Самолет сел в Брюсселе для дозаправки. Дэвид вышел поразмяться. В киосках были разложены журналы с нагими девицами – груди выставлены на всеобщее обозрение. Дэвид подумал, что грудь часто обнажали и негритянки, но не для того, чтобы стать сексуально привлекательнее, а для того, чтобы накормить младенца. Добро пожаловать обратно в западную цивилизацию…
В 1873 году английский мыслитель и экономист Джон Стюарт Милль предсказывал, что с развитием цивилизации сексуальные стимулы будут иметь все меньшее значение: «Я считаю наиболее вероятным, что у мужчин, как это уже происходит у многих женщин, эта конкретная страсть будет поставлена под контроль разума».
Надо же было так ошибиться! Получилось наоборот: в подавляющем большинстве стран каждая инновация сопровождается очередным выбросом порнографии, только облеченной уже в новую технологическую форму. Общества, отказавшиеся от священного, как это произошло на секулярном Западе, возвеличили сексуальность.