Отголоски прошлого
Шрифт:
— Так… Кто у нас еще остался непосвященным? — строго проговорил старик, окидывая взглядом радостную гурьбу матросов, и остановился взглядом на Лауритце. Траинен в это время уютно, почти как в кресле, расположился в свернутой бухте каната, положил подбородок на сцепленные в замок руки и наблюдал за вершившимся действом с задумчивой, чуть глуповатой улыбкой. Точно как случайный зритель. — Эй, доктор Ларри, что ты расселся в углу так скромно, как неродной?! Иди сюда скорее!
— Кто, я?.. — переспросил Ларри, словно бы очнувшись от дремы.
— Нет, я… Да ты конечно, ты, кто же еще! Давай, доктор, не робей, будем посвящать тебя
— Кхм… — Траинен принял менее вальяжную позу, но вставать, кажется, не торопился. — А может быть, меня не надо?.. Все-таки я не столько моряк… Я же медик, и мне это, пожалуй, не нужно, у нас так не принято…
— Да полно тебе, хорош прибедняться! Ишь ты, вумный какой, делать вид, что тут он не при делах и как бы совсем ни при чем… Нет уж Ларри, не пытайся соскочить, мы все знаем, что ты с нами заодно. Мы одна команда, и у НАС так принято, — первый помощник старался сделать свой тон как можно более строгим, но в уголке его единственного глаза лучился пучок улыбчивых морщинок. — Тащите его сюда, ребята.
Двое дюжих матросов с готовностью подлетели к судовому врачу и тут же, несмотря на его слабые попытки к культурному протесту, подхватили его с двух сторон под белы рученьки и потащили к бочке. Ларри даже палубы едва касался подошвами сапог… Не то чтобы доктор сдрейфил…но немножко не по себе ему действительно стало. Он и не думал неуважительно относиться ко всем подобающим морским традициям, многие из них казались ему завораживающими своей странностью… Но когда эти первобытные пляски вокруг убитого кита или ритуальное нанесение каких-нибудь татуировок непристойного характера должно было коснуться его собственной шкуры, университетский интеллигент сразу задумывался о том, как при этом будет выглядеть со стороны.
— Ну-ка, макай его в бочку! — со смехом скомандовал старпом, взмахнув загорелой рукой.
— Хэй-хэй-хэй!.. Отставить макать судового врача! — воскликнул Ларри, когда его занесли над тарой, в которой до него уже успела перекупаться куча народу, и попытался упереться в ее обруч каблуками. Но сопротивление оказалось бесполезным, и доктора под дружный хохот окунули с головой, еще и макушку его рыжую для верности рукой притопили. Морская водица через край плеснула на палубу (и как там столько умещается…), а Лауритц, не успев набрать воздуха в легкие, от неожиданности чуть не захлебнулся. А когда он вынырнул на поверхность, ему не дали ни опомниться, ни глаза продрать. Бертоло уже сунул ему под нос чарку, и доктору не оставалось ничего другого, кроме как послушно проглотить ее содержимое, оказавшееся черным ромом с патокой.
— Вот молодец, сынок… — старпом одобрительно похлопал кашляющего и судорожно хватающего ртом воздух судового врача по спине. — Вот видишь, как хорошо искупался. А то прынцессой тут себя возомнил, тоже мне, было бы из-за чего ерепениться…
— Ну, что теперь?.. — поинтересовался рыжий, самостоятельно выбираясь из бочки, увеличивая тем самым размеры огромной, растекающейся вокруг лужи, и утирая мокрые усы насквозь мокрым рукавом. — Ухо?..
— Так точно! Садись, отдыхай…
Наряду с глупостью и поистине детским упрямством своего поведения, Ларри осознал всю порядочность и дружелюбие окружавших его моряков. Над ним не ржал уже ни один, даже Ламберт. И когда судовой врач присел на место, на котором над ним должны были совершить эту маленькую косметическую операцию, все довольно улыбались, но не насмехался никто.
— Вот, полюбуйся, — Бертоло с самым довольным видом протянул ладонь и продемонстрировал своему младшему коллеге приготовленную серьгу. Чувство прекрасного не было чуждо Лауритцу, и он с долей восхищения провел кончиком пальца по красивому серебряному полумесяцу на крепкой дужке, а затем украшение отправилось на свое законное место — в свежепроколотое докторское ухо. — Все готово, доктор Ларри. Поздравляю с еще одной успешно пройденной степенью, которая приближает тебя к вершинам морского братства.
— Спасибо, — Лауритц растерянно улыбнулся и потрогал ухо, красное и отекшее, но зато ухо бывалого моряка, а не изнеженного домашнего лекаря. Это лучше, намного лучше, чем какая-нибудь наколотая на плече эротическая иллюстрация… И доктор решил, что будет носить серьгу с достоинством, как почетный знак отличия, а не как метку воров и разбойников, что бы там ни думали по этому поводу окружающие.
— Троекратное ура доктору Ларри Траинену! — раздался чей-то звучный голос, и остальные его с готовностью подхватили, что заставило уши Лауритца еще больше покраснеть, на этот раз от смущения. — Ура! Ура! Ура!!!
— Ну, что ж… Поздравляю с посвящением, сэр доктор! — Шивилла мягкой походкой прошествовала к своему кавалеру, одарив его лучезарной улыбкой и не менее сияющим взглядом. Капитанша не скрывала своего довольства, и настроение у нее явно было приподнятым, даже каким-то слегка…игривым. — Теперь ты можешь считаться настоящим морским волком, класть ноги на стол в портовых кабаках и получать там бесплатную чарку рома, плевать на палубе против ветра и носить одежду наизнанку… — расписывая полагающиеся ему привилегии, Гайде продолжала хитро улыбаться, глядя прямо в синюю глубину его глаз, а затем перевела взгляд на серебряную серьгу. — А тебе идет.
— Спасибо, дорогая…главное, что тебе нравится.
— О, будь уверен, мне очень нравится… — девушка слегка пригладила обеими ладонями влажные рыжие волосы судового врача, коснулась его правого уха и опустила руки ему на плечи, насмешливым жестом заботливо оправляя на нем насквозь мокрую одежду. А затем прильнула к нему в страстном поцелуе. Почувствовав горячие, с соленым привкусом моря губы Шивиллы, Ларри словно обжегся ее дыханием. На секунду он хотел даже присмирить ее пыл, потому что все взгляды сейчас были устремлены прямо на них, и они же, в конце концов, не животные, чтобы вот так просто поддаваться… Но тут же решил, что ну их всех к морскому дьяволу, пускай смотрят, пускай смеются, пускай завидуют и шепчутся за их спинами… Ведь на самом деле в эту секунду весь мир существует только для них двоих, они — король и королева на этой зыбкой палубе… И он с наслаждением ответил на требовательный и настойчивый капитанский поцелуй.