Отголоски войны

Беннет Арнольд

Онъ поправилъ шляпу на голов, закутался въ плащъ и вышелъ на развдки. Будка его стояла на углу Стренджъ-Стрита и Кингсуэ, и вдоль южной стороны Стрэнджъ-Стрита и приблизительно черезъ три дороги поперекъ Кингсуэ вырытъ былъ ровъ. Онъ былъ огороженъ веревками и желзными прутьями и окруженъ фонарями. На южной сторон Стрэнджъ-Стрита была пустое пространство, но на сверной сторон тянулся рядъ большихъ старыхъ домовъ, которые пережили много перестроекъ въ своемъ околотк и, вроятно, переживутъ еще много другихъ.

Когда Филиппъ устремилъ взглядъ вдоль рва, онъ увидлъ, что оттуда вылзла какая-то смутно очерченная фигура,

на разстояніи около ста ярдовъ отъ него, прошла черезъ Стрэнджъ-Стритъ и исчезла. Но вошла ли она въ одинъ изъ домовъ, или прошла въ какой-нибудь переулокъ, этого онъ не могъ ршить. Не могъ онъ также ршить, была ли это большая собака, или левъ, убжавшій изъ гипподрома, или человкъ, проползшій на-четверенькахъ.

Онъ громко крикнулъ.

— Что случилось? — пробормоталъ глубокій голосъ.

Филиппъ вздрогнулъ отъ удивленія. Оказалось, что съ нимъ говоритъ полисменъ, стоящій неподалеку отъ него, за будкой.

— Мн показалось, что кто-то выскочилъ оттуда, — проговорилъ Филиппъ, указывая на ровъ.

— Вотъ какъ! — сказалъ полисменъ, подходя къ огню, и прибавилъ иронически:

— Странно, что я ничего не видлъ. — Вы сторожъ?

— Да, — отвтилъ Филиппъ.

— Да неужели? — насмшливо спросилъ скептически настроенный полисменъ. — Лучше ужъ я самъ посмотрю.

Онъ величественно пошелъ вдоль Стрэнджъ-Стрита и затмъ, снисходительно заглянувъ въ ровъ, крикнулъ: — Ничего тутъ нтъ! — и исчезъ въ отдаленіи.

Филиппъ, который вовсе не думалъ, что во рву спрятавъ отрядъ пхоты, достаточно замтный даже для глазъ полисмена, не удовлетворился успокоительнымъ отвтомъ. Какъ только полисменъ исчезъ изъ виду, онъ взялъ фонарь и прыгнулъ въ ровъ, въ которомъ лежали въ безпорядк водопроводныя трубы. Въ самомъ конц, гд трубы были уже проложены, дно было на два фута выше, чмъ повсюду, и оттуда торчатъ конецъ проложенной трубы на томъ мст, гд дно опускалось. Рядомъ лежалъ сломанный кусокъ трубы, а въ отверстіе проложенной трубы воткнутъ былъ маленькій кусочекъ отломанной части. Филиппъ поднялъ его и, разсмотрвъ, увидлъ ясный слдъ пальцевъ на черной масс. Онъ взялъ обломокъ, думая, что, можетъ быть, это отпечатокъ пальца кого-нибудь изъ рабочихъ. Ничего другого интереснаго онъ не нашелъ, и прежде чмъ вернуться обратно, замтилъ только, что отъ самаго конца рва идетъ къ сверу отъ Стренджъ-Стрита узкій переулокъ. Въ дом, стоявшемъ, на углу Стрэнджъ-Стрита и переулка, виднлся свтъ.

— А гд же мой завтракъ?

Этими словами былъ встрченъ Филиппъ, когда вернулся въ сторожевую будку. Ночной сторожъ, котораго онъ замщалъ, вернулся, задыхаясь отъ быстрой ходьбы.

— Простите, — сказалъ Филиппъ, — я его сълъ.

— Отъ вашихъ извиненій мн мало пользы, — отвтилъ сторожъ. — Завтракъ обойдется вамъ въ шиллингъ — никакъ не меньше. Я бгомъ помчался домой, думая, что моя старуха сейчасъ Богу душу отдастъ, а она даже и не больна. Спитъ, какъ ребенокъ, такъ что я ее даже разбудилъ. — «Что случилось, Чарли?» — спросила она. — Какъ что? — отвтилъ я. — Мн сказали, что ты умираешь, старуха. — «Я объ этомъ что-то не слышала», — сказала она и засмялась.

— Значитъ, это была фальшивая тревога?

— Да, кто-то подшутилъ надо мной и заставилъ понапрасну пройтись туда я обратно. А тмъ временемъ и мой завтракъ съденъ, и чай выпитъ, и огонь почти потухъ. Проваливайте — я вамъ ни гроша не заплачу.

Филиппъ

смущенно молчалъ и взялъ съ пола свой маленькій саквояжъ.

— Не знаете ли вы, гд тутъ меблированныя комнаты подъ названіемъ «Угловый Домъ»? — спросилъ онъ.

— Да вотъ тамъ, на углу Стренджъ-Стрита и переулка.

— Благодарю васъ, — сказалъ Филиппъ.

Раздавшійся вдругъ грохотъ заставилъ его обернуться. Цлый обозъ газетныхъ фургоновъ мчался съ Флитъ-Стрита по направленію къ Юстенъ-Роду. Не слышно было ни стука копытъ о мостовую, ни щелканья бича — ничего кром оглушительнаго гула тяжелыхъ колесъ и запаха керосина. Чудовище-городъ просыпался.

II

Домъ, указанный Филиппу сторожемъ, ничмъ не отличался отъ другихъ, тянувшихся сплошнымъ рядомъ вдоль улицы. Онъ былъ пятиэтажный, темно-краснаго цвта, съ девятнадцатью окнами на Стрэнджъ-Стритъ. Какъ почти вс подобные дома между Страндомъ и Юстонъ- Родомъ, онъ какъ бы рано потерялъ вс иллюзіи и ждалъ конца съ холоднымъ достоинствомъ гордой непривлекательной женщины. Не снилось ему въ его молодости, въ эпоху Георговъ, о томъ, какую единственную въ своемъ род судьбу готовитъ ему м-ръ Гильгэ.

Свтъ еще горлъ въ передней, а лунный свтъ озарялъ девятнадцать сонныхъ оконъ, производя странный, театральный эффектъ. Филиппъ поднялся на ступеньки крыльца и подошелъ въ входной двери. Было слишкомъ темно, чтобы онъ могъ разобрать вырзанную на мдной дощечк слдующую надпись:

УГЛОВЫЙ ДОМЪ

КОМНАТЫ И ПАНСІОНЪ.

АДРІАНЪ ГИЛЬГЭ, собственникъ.

Входная дверь, какъ онъ замтилъ, была полуоткрыта. Онъ толкнулъ ее и очутился передъ второй дверью, верхъ которой былъ изъ матоваго стекла. За стекломъ онъ увидлъ силуэты двухъ людей, видимо вступившихъ въ серьезную драку. Одъ слышалъ тяжелое дыханіе обоихъ; быстро открывъ вторую дверь, онъ увидлъ хорошо одтаго молодого человка, на котораго нападалъ матросъ, видимо очень немолодой и сильный.

— Помогите мн! — крикнулъ, задыхаясь, молодой человкъ.

— Сейчасъ, сейчасъ! — откликнулся Филиппъ, обрадовавшись приключенію, и бросилъ на полъ свой саквояжъ.

Онъ ударилъ правой рукой плашмя матроса прямо въ ухо, съ ловкостью спеціалиста въ японскомъ бокс. Пораженный неожиданностью и силой удара, матросъ бросилъ свою жертву на полъ и подскочилъ къ Филиппу, чтобы свалить его съ ногъ; но тотъ уже самъ легъ на спину между дверями. Если бы у матроса было хоть малйшее представленіе о «ю-юитсу», онъ бы отступилъ передъ этой позиціей, самой выгодной для самообороны. Но матросъ понятія не имлъ о японскомъ бокс и пострадалъ за свое невжество; ударомъ поднятой лвой ноги Филиппъ выбросилъ матроса за улицу, вывихнувъ ему при этомъ руку.

Когда ловко побжденный матросъ пришелъ въ себя, ему показалось, что воскресли чудеса древнихъ временъ. Но такъ какъ онъ не былъ герцогомъ и не могъ отомстить искусному боксеру, онъ молча поднялся и кое-какъ поплелся дальше.

Филиппъ всталъ.

— Ю-юитсу? — спросилъ молодой человкъ, тоже поднимаясь.

Филиппъ утвердительно кивнулъ головой.

— Я непремнно научусь этому боксу. Позвольте поблагодарить васъ отъ души.

— Пустяки, — сказалъ Филиппъ. — Можете вы дать мн комнату? Я вдь полагаю, что вы хозяинъ?