Отходная молитва
Шрифт:
— А я всего лишь проститутка, — сказала она просто, и внезапно ей показалось, что все исчезло — отвращение, стыд, годы страха и унижений. — Знаете, что это все значит? Братец-то его и толкнул меня на панель.
— Джек Миган?
— Ну да. Мне было тринадцать лет — как раз тот возраст, который интересует определенного рода клиентов. И с тех пор все так и покатилось под гору.
— Но ведь вы могли уехать.
— Куда? — возразила она с немного преувеличенной горечью. — Нужны деньги. И дочка у меня, ей три года.
— Здесь?
— Нет, я наняла няньку. Очень симпатичная персона, с хорошей репутацией, но Билли знает, где она.
В этот момент очнулся Билли, он приподнялся на локте. В глазах его стояли слезы, на губах появилась пена.
— С вами покончено, — простонал он. — Когда брат узнает об этом, вы будете мертвы.
Он попытался на ощупь застегнуть гульфик, и тут Фэллон снова подскочил к нему.
— Мой дедушка, — сказал он светским тоном, — держал ферму в Ирландии. В основном он разводил овец. И ежегодно он кастрировал нескольких баранов, чтобы улучшить качество мяса и шерсти. Знаешь, что значит «кастрировать», мой маленький Билли?
— Вот дерьмо! Конечно, знаю. Вы чокнутый — пробурчал Билли. — Как и все чертовы ирландцы.
— Кастрировать — значит отрезать яйца большими садовыми ножницами.
Выражение леденящего ужаса появилось на лице парня, а Фэллон спокойно продолжал:
— Если ты еще раз дотронешься до этой девочки, руками или еще как-нибудь, я займусь тобой специально. Я даю тебе слово, — закончил он, проигрывая бритвой.
Билли торопливо отступил к стене, прикрывая рукой застежку на брюках.
— Вы сумасшедший, — прошептал он. — Совершенно сумасшедший.
Парень проскользнул в раскрытую дверь, и его торопливые шаги разнеслись по лестнице. Входная дверь, хлопнула. Фэллон повернулся к Дженни, поднеся руку к щеке.
— Как вы думаете, я могу продолжить бритье?
— Я прошу вас, не уходите. Не оставляйте меня одну! — простонала она, подбежав к нему и схватив его за руки.
— Мне нужно. Но пока я остаюсь здесь, он не вернется.
— А потом?
— Мы что-нибудь придумаем.
Она отвернулась. Он коснулся ее руки.
— Я вернусь через час, обещаю вам. И тогда мы выпьем по стаканчику виски. Хорошо?
— Вы обещаете?
— Слово ирландца!
Она порывисто обняла его за шею.
— Ах, как я буду ждать вас! С вами я буду очень ласковой, очень ласковой!
Он коснулся пальцем ее губ.
— Не стоит. Ничего не нужно. Я вернусь. Но сделайте мне одолжение.
— Конечно! Но что же?
— Бога ради, умойтесь!
Он прикрыл дверь без шума, и она подошла к зеркалу. Он был прав, вид у нее неважный, хотя впервые за долгое время глаза Дженни улыбались. Она взяла мыло и салфетку и принялась тщательно вытирать лицо.
Отец Да Коста ничего не понимал. Приют был открыт вот уже час, но никто не приходил. Вот уже несколько месяцев, как он организовал раздачу бесплатного супа в усыпальнице, и такое
Приют не представлял собой ничего особенного, однако старые стены были покрыты известкой, в печи пылали коксовые брикеты, в зале стояли скамьи и столы. Анна вязала свитер, сидя на одной из этих скамей. Суп находился рядом с ней в большом котле, рядом громоздилась горка тарелок. Булочник отдал им несколько буханок вчерашнего хлеба.
Священник подкинул кокса в печь и размешал его. Анна прервала вязание.
— Что могло случиться?
— Одному Богу Известно! А я не знаю.
Он поднялся и вышел. Улица показалась ему безлюдной. Дождь слегка моросил. Он вернулся в бывшую усыпальницу.
Ирландец О'Хара, которого Уорли назвал Большим Майком, вышел в маленький дворик и остановился у входа в храм. Он был очень высок, ростом примерно метр девяносто, с широкими плечами. Волосы его были черными, а на губах постоянно играла улыбка. Человек, который пришел с ним, был на полголовы ниже и со сломанным носом.
В этот момент на углу появился Фэллон. Он двигался бесшумно и, увидев О'Хару и его приятеля, отступил в тень, чтобы сориентироваться в ситуации. Когда ирландец заговорил, Фэллон подкрался ближе и прислушался.
— Все точно, я думаю, что компания, готова для этого, Дэниел. Сколько их?
Дэниел щелкнул пальцами, и из темноты показались несколько силуэтов. Он быстро сосчитал их.
— Восемь, как я вижу, — сказал он. — С нами будет десять.
— Девять, — сказал О'Хара. — Тебе придется остаться здесь и стоять на стреме на всякий случай. Они знают, что нужно делать?
— Я поговорил с ними, — заверил Дэниел. — Выдал по фунту каждому, они все перевернут вверх дном.
О'Хара повернулся к людям.
— Запомните вот что. Да Коста — это моя работа.
— Тебя это не коробит, Майк? — спросил Дэниел. — Ведь ты ирландец. А дело будешь иметь со священником.
— Я скажу тебе одну ужасную вещь, Дэниел. Среди ирландцев попадаются протестанты, и это как раз мой случай. Ну, мальчики, давайте, поворачивайтесь, — произнес он и пошел к двери.
Они вошли, а Дэниел остался снаружи, прислушиваясь к первым звукам погрома из церкви. Сзади кто-то тактично кашлянул, и он повернул голову. Перед ним стоял Фэллон, держа руки в карманах.
— А вы откуда взялись? — пробормотал Дэниел.
— Тебя не спрашивают... Что здесь происходит?
Дэниел умел чувствовать опасность, но здесь он просчитался и недооценил противника.
— Что-то вроде маленькой вечеринки, — сказал он с презрением в адрес незнакомца. — Вали-ка отсюда!
И он ринулся к Фэллону, уже занеся руку для удара, но схватил лишь пустоту и одновременно почувствовал жесточайший удар ногой. Он свалился на мокрую дорогу, скрючился, бормоча проклятия. Фэллон приподнял его, схватил за правое запястье и, выкрутив руку, подтолкнул ко входу. Лицо Дэниела оказалось у самого порога.