Отходная молитва
Шрифт:
Спустя два дня он съездил в Йорк, в городскую библиотеку. Там провел все утро среди скучающих студентов и кашляющих пенсионеров, просматривая исторические справочники, пока наконец в одном толстом томе не нашел тс, что искал.
В 1188 году произошел один из позорнейших эпизодов в истории Йорка, когда на городском рынке был заколот раввин Давид с Кроличьей улицы. Причины убийства оставались неясными, или, вернее, исторические источники о них умалчивали.
Убийцей раввина был Томас Норт, торговец шерстью, впоследствии возведенный королем Ричардом за участие в третьем Крестовом походе в рыцарское звание. Судя по всему, Норт не понес
Лаверн нашел соответствующую ссылку. Вот что там говорилось:
"Рыцари Христа" — масонская ложа, основанная сэром Томасом Нортом в последнем десятилетии XII века. Известна тем, что собрала под свои знамена глав всех масонских братств Йорка, оставив, однако, за ними право осуществлять непосредственное руководство деятельностью вверенных им гильдий. Распространенное мнение о том, будто члены ложи практиковали языческие ритуалы, в том числе и человеческие жертвоприношения, не имеет под собой веского основания. После 1348 года, когда Черная Смерть уничтожила большую часть населения города, упоминания о "Рыцарях Христа" практически отсутствуют, хотя вплоть до наших дней время от времени возникали секты, претендовавшие на это название".
Лаверн вернулся к себе в пустой дом. Был вечер пятницы, и Донна дежурила в ночную смену в хосписе. В блокноте возле телефона она оставила для него записку: "Позвони Мэй, Пензанс 33-10-10. PS. Обед в духовке".
Новость выбила его из колеи. Мало того что его письмо, несмотря на всю нерасторопность Королевской почты, дошло до адресата в считанные дни, но то, что она откликнулась с такой быстротой, — нет, это просто в голове не укладывалось и наводило на подозрения.
Лаверн заварил себе чаю и с кружкой в руке уселся у телефона. Он несколько раз в нерешительности поднимал трубку и клал ее снова, пока наконец не заставил себя набрать номер. Пришлось выждать несколько длинных гудков, прежде чем на том конце взяли трубку — женский голос повторил только что набранный им номер. Это был ровный, спокойный голос немолодой женщины. Лаверну показалось странным, что в нем совершенно не чувствовался акцент.
— Мэй? Это Лаверн.
— А-а, здравствуйте, мистер Лаверн, — теперь голос проникся теплотой, — я так и подумала, что это вы.
— Ты позвонила мне, — произнес он наобум, — значит, мое письмо дошло до тебя.
Мэй рассмеялась:
— Вы как-никак детектив.
Неожиданно у Лаверна напрочь отшибло все мысли, и он не нашелся с ответом.
После затяжной паузы Мэй заговорила вновь:
— Какой кошмар — я имею в виду Эдисон. Такая милая девушка. Такая приветливая. Разумеется, я с радостью вам помогу.
— О, спасибо. Заранее благодарен. Что ты предлагаешь?
— Предлагаю, чтобы вы приехали ко мне в Корнуолл на пару деньков.
— Корнуолл? Но ведь это такая даль.
— Да, но разве поездка того не стоит? — В голосе Мэй послышалось разочарование. — Боюсь, по телефону я ничем не смогу вам помочь. Даже если очень захочу.
Лаверн задумался.
— Не знаю. Мне нужно поговорить с женой.
Мэй заметно приободрилась:
— И жену привозите.
— А где ты живешь?
Она продиктовала ему адрес в Сент-Айвсе. Сраженный наповал ее гостеприимством, Лаверн записал.
— А ты уверена, что мы тебе не помешаем? Согласись, ты меня совершенно не знаешь.
— Наоборот, мистер Лаверн. У меня такое чувство, будто мы знакомы всю жизнь.
Раздался щелчок — на том конце положили трубку.
Глава 13
В пять утра Лаверн забросил во вместительный багажник «ровера» небольшой чемодан и направился в Корнуолл. Он вел машину по темному шоссе, и только Фрэнк Синатра делил с ним одиночество. Не то чтобы Лаверн был большим его поклонником, но некоторые вещи слушал не без удовольствия. Донну он оставил дома — наверняка она уже спит. Жена без особого энтузиазма отнеслась к его новому путешествию. И хотя Донна не собиралась удерживать его дома, в ее взгляде читалась знакомая ему настороженность — такая же, как и у Линн Сэвидж. Похоже, только психиатры не сомневались, что он в своем уме.
За всю дорогу Лаверн сделал лишь одну остановку, пообедав в придорожном кафе при въезде в Эксетер. Он проглотил тарелку жареной картошки, жестковатый бифштекс и пирог с ливером. Все это запил теплой коричневатой жидкостью, которая почему-то значилась в меню как "кофе молотый". Может, там действительно чего-то и намололи, но только не кофе. Утолив, насколько возможно, голод этими кулинарными убожествами, Лаверн прошел в туалет — вымыть руки, пригладить волосы и справить нужду, хотя, может, и не в таком порядке. Затем вышел на холод, заправил машину, заглянул в справочник автомобильных дорог и покатил дальше.
Внушительный «ровер» чувствовал себя на дороге хозяином. Лаверн пытался не думать о печальном, но чувство безвозвратной потери неотступно преследовало его. Последний раз он приезжал сюда с родителями и сестрой еще в конце пятидесятых.
Никого из них уже не было в живых, как не было его сына и вот теперь Эдисон Реффел. Смерть забрала их. Но мир остался на удивление равнодушен к этим потерям — впрочем, с таким же равнодушием он воспримет и его, Лаверна, уход. Люди вроде Хьюго Принса — вот истинные хозяева жизни, такие способны не дрогнув растоптать и живых, и мертвых. От них нечего ждать ни пощады, ни снисхождения, ибо вы для них ничто.
Резкие, бесцеремонные манеры Лаверна могли бы навести большинство тех, кто с ним сталкивался, на мысль, что перед ними обыкновенный твердолобый йоркширский грубиян. Однако внутри он оставался ранимым, не по возрасту задумчивым мальчуганом, что когда-то играл на морском берегу. Лаверн отлично помнил, как тогда он печально смотрел на родителей в лодке, и сердце его переполнялось болью.
Лаверн в душе отругал себя за сентиментальность и сердито посигналил ни в чем не повинному водителю.
В Сент-Айвс он приехал вскоре после полудня. В лабиринте узких извилистых улочек его «ровер» казался громоздкой, неповоротливой колымагой. Низкие облака над головой грозили дождем. Вода в рыбацкой гавани отливала черным; ярко раскрашенные лодки как очумелые подпрыгивали на волнах у причала, словно предчувствуя надвигающийся шторм. Лаверн проехал вдоль пристани до самого конца, а затем свернул на Смитсоновский пирс. Здесь оставил «ровер» у кромки воды, среди солоноватых лужиц и блестевших от рыбьей чешуи камней, а сам отправился на поиски Бабули Мэй.