Отказать Пигмалиону
Шрифт:
– Сергей Леонидович – очень влиятельный человек. И не только в Институте управления. Но какие гарантии?
– А какие гарантии в МГИМО?
– Ну как? – Варвара Сергеевна замялась. Все отлично понимали, что тех, кто поспособствует, отблагодарят хорошо. Но вот вслух произносить это при сыне не хотелось. Юра это уловил.
– Мама, брось! Все в курсе. И я в том числе. У меня сколько троек, и только чудо и «благородные люди» помогут пробиться в МГИМО. Но я не хочу туда. Мне там нечего делать. Сергей Леонидович говорит, что там никакого будущего. Да и я сам тоже чувствую. Я хочу на финансовый.
– Ты же не умеешь
– Считают калькуляторы, счетные машинки, в конце концов, счеты. Те самые, с костяшками. А на финансовом люди занимаются большими деньгами. Это совсем другое дело.
Варвара Сергеевна поняла, что требуется разговор с Алексеем Владимировичем.
Через неделю, после недолгих, но конструктивных переговоров с Сергеем Леонидовичем Хватовым было решено отправить Юру в Институт управления и финансов.
Когда Варвара Сергеевна на этот счет поинтересовалась мнением Вадима, тот ответил:
– Авантюрно. Но наш младший братец будет жить так всегда.
Мать, услышав это, возмутилась, отец хмыкнул в знак согласия.
Девяносто третий, переломный для семьи год, Юра встретил на третьем курсе. К изменениям в жизни он относился философски.
– Мам, отцу надо примириться с происшедшим. Ты попробуй ему это внушить. Так уж случилось. Да, многое не вернешь. Но, знаешь ли, мне кажется, что кто жил хорошо, тот и будет жить хорошо. Главное, не терять путеводные нити.
– Ты о чем, Юра! Твой отец, опытный аппаратчик, отличный дипломат, образованный человек, – безработный! А ты знаешь, кто сидит в его кабинете? Мурло, которое окончило техникум в городе Тында! Ты слышал, как он разговаривает?
– Какая теперь разница? Мне важно, что это мурло без моей помощи образованного человека со связями не справится с тем, на что он замахнулся. А мои услуги будут стоить дорого.
– Ты забываешь про опыт. Кроме образования, нужен опыт. Это есть у тех, кого выгоняют. Вряд ли от этого выиграет так называемое народное хозяйство.
Вадим, случайно присутствовавший при этом разговоре, неожиданно подал голос:
– Опыт? Какой опыт?! С этим опытом развалили всю страну.
– Развалили не поэтому. Развалили потому, что плохо считали. Вот ты учишься на финансовом, вас там считать хоть учат?
– Вы как сговорились! – Юра отмахнулся и нарочно обратился только к Варваре Сергеевне. – Мам, времена наступают крайне выгодные из-за своей смутности. Кстати, например, его коллега, Богучаров, он приходил к нам в институт. Предложил работать в его банке, а еще у него свой фонд. Весьма перспективное предприятие.
– Юра! Какой банк?!
– Мам, раньше был один банк и сплошные сберкассы. Теперь частные лица могут открыть свой банк. Теперь это можно. Брать вклады у населения, давать кредиты под проценты. Одним словом, как я уже говорил, осваиваем финансовые потоки.
Неожиданно раздался смех. Вадим, поперхнувшись чаем, почти что хохотал в голос:
– Ты никогда, Юра, никому не повторяй эту формулировку. Окажешься в идиотском положении.
Мать жестом остановила Вадима и обратилась к Юре:
– И ты пойдешь к Богучарову работать?
– Уже. Уже согласился. Уже побывал в своем кабинете.
– Тебе же учиться еще. А как же диплом?!
– Я его куплю.
Бывший сослуживец отца не соврал – дело было выгодным.
Юру Богучаров сразу приблизил к себе. Во-первых, сын хороших знакомых, то есть человек проверенный. Во-вторых, на общем фоне безденежья, унылости и обшарпанности Юра выглядел чуть ли не английским лордом – прекрасно одет, аккуратен, подтянут, никаких следов загулов с ликером «Амаретто». Успешность в облике внушала позитив, уверенность в будущем, а также гарантировала честность помыслов.
– Юра, ты наша витрина! Глядя на тебя, люди будут наши акции покупать пачками, – говорил Богучаров. – К тому же ты отлично умеешь говорить. Грамотно, проникновенно, убедительно и без ложного пафоса. Одним словом, убедительно.
Юра слушал, улыбался и благодарил маму за то, что она его учила светским манерам, и гордился тем, что выбрал нужный институт. Рядом с Богучаровым пахло деньгами. Правда, Вадим нарушил обычное безмолвие и предупредил Юру:
– Нехорошие слухи о нем ходят.
Юра отмахнулся – брату он не доверял, поскольку не верил в его деловые качества. «Он рассуждает, как старая бабка. Не понимает, что времена изменились. И правила ведения дел – тоже».
Денежный запах не обманул. Созданный чековый инвестиционный фонд занялся скупкой ваучеров у населения. Вряд ли кто-то из стариков, которые приносили в эту контору голубоватые бумажки, догадывался, что в их руках часть многомиллиардного государственного состояния. И этот ваучер дает право купить «кусочек» фабрики или завода. Старики млели от мысли, что за эту бумажку можно получить десять тысяч рублей, что при отсутствии регулярной выплаты пенсии казалось немыслимым везением. С теми, кто помоложе и задавал слишком много вопросов, работал сам Юра.
– Вы не спешите. Подумайте. Может, лучше оставить этот ваучер на память об этих лихих деньках. В конце концов, потратите вы эти десять тысяч, а так все-таки символ времени останется.
Люди слушали и молчали – признаться, что сейчас не до символов, было стыдно: ведь еще недавно понятие бедность казалось очень условным. В конце концов ваучер сдавался, деньги выплачивались, и Юра, довольный, в конце дня отчитывался Богучарову. Через три месяца Юра ездил на неплохой иномарке, которых в Москве было очень мало, обедал в ресторанах, которых в Москве было уже очень много. Больше всего он любил бывать в «Бабушке» на Ордынке, где подавали грибочки, малюсенькие пирожки с ливером и настоящую вишневую настойку.