Отказной материал
Шрифт:
Фамилия и адрес были незнакомыми. На всякий случай Николаев заглянул в свою картотеку, но и там соответствующей карточки не нашлось.
— Жаль, — вздохнул Литовченко.
— А чего он натворил?
Пока коллега рассказывал, Николаев включил в розетку электрочайник и закурил.
— Такие вот дела… Ладно, спасибо, извини за беспокойство.
— Подожди! — Николаев— задумался, по привычке потирая подбородок. — А он вам нужен ещё?
— Ну, он же поддатый был, так что мелкую хулиганку ему оформили. До утра досидит, утром в суд поедет. В принципе, если он вам очень нужен, то забирайте. Или приезжайте, здесь поработаете. Кабинет найдём.
— Тогда
— Хорошо. Подъезжайте, я предупрежу дежурного. — Обговорив детали, Николаев попрощался с Литовченко и перезвонил в Правобережный ОУР. Повезло — трубку почти сразу же снял Петров.
— Черт! — выругался Дима, когда понял ситуацию. — Костик только что домой поехал. Ладно, я за ним заскочу, а потом — в 19-е. Мы этого орла к себе заберём, идёт?
— Как хотите. Если понадоблюсь, то ещё час на работе буду, а потом домой мне звоните. Если что — я подъеду.
— Давай!
Ковалёва Дима перехватил уже возле самого подъезда. Посадив товарища в машину, он направился в Центральный район, на левый берег Красной речки. Костя выслушал его молча, но, когда они подъезжали к отделению, он выбросил в окно окурок третьей сигареты.
Осипов сидел на скамейке вместительного «аквариума», опустив голову. Он давно протрезвел, но во рту ощущался противный привкус. Интенсивное двухчасовое общение с местными операми напоминало о себе головной болью и полным душевным смятением. Он был уже «готов», причём настолько, что, будь у него за душой что-нибудь, кроме эпизода с Васильевой и случаев мелкой спекуляции валютой, он давно строчил бы явку с повинной.
Стоя перед стеклянной дверью «аквариума», Ковалёв и Петров внимательно рассматривали своего будущего собеседника. Почувствовав на себе пристальные оценивающие взгляды, Руслан поднял голову, встретился глазами с Костей и вздрогнул.
— Поехали, — глухо сказал Дима, открывая дверь и вытаскивая из-за пояса наручники.
Рано утром Осипов опять опустился на жёсткую скамейку в провонявшей мочой и немытыми телами камере 19-го отделения. Он чувствовал себя, как выжатый и выброшенный тюбик из-под зубной пасты. В голове была звенящая пустота, ни одной мысли там родиться уже не могло, и, промаявшись в камере, он только обрадовался, когда его подняли и вместе с каким-то бомжом повезли в районный суд. Ночь, проведённая в полутёмном кабинете Правобережного ОУРа в компании с двумя операми, осталась в памяти навсегда.
Пожилой судья, рассмотрев представленные ему материалы, усмотрел в действиях Осипова мелкое хулиганство и вынес ему предупреждение — с учётом того, что ранее он не привлекался ни к уголовной, ни к административной ответственности и имеет постоянное место работы. Получив на руки листок с копией постановления, Руслан долго плутал по извилистым коридорам здания суда, наконец выбрался на улицу, вдохнул полной грудью чистый утренний воздух и пешком отправился домой. Пройдя полдороги, он вспомнил, что у него остались деньги и остановил такси.
Явившись вечером в МРЭО, он получил следующий удар: купленная им «восьмёрка» по номерам агрегатов числилась в розыске, как угнанная из Ленинградской области, бланк техпаспорта был украден из типографии год назад.
Спокойный голос автоинспектора дрогнул и стремительно уплыл куда-то далеко. Руслан, привалившись спиной к выбеленной извёсткой стене, медленно сполз вниз…
Отдалённая
Гоша Сысолятин здесь родился и вырос. После смерти родителей ему остался большой, но изрядно обветшавший деревянный дом в два этажа. Продав свою «хрущёвку», Гоша вернулся в посёлок и, выложив немалые средства, сумел превратить своё непрезентабельное наследство в добротную загородную виллу, предмет зависти всех знакомых и коллег по ремеслу. В своей «хабаровской» группировке Гоша контролировал деятельность трех низовых «бригад» и, по собственному мнению, стоял на ногах прочно и шёл по жизни легко.
Дом располагался на краю посёлка, в стороне от других домов, и был окружён аккуратным кирпичным забором. Несмотря на позднее время — оставалось всего несколько минут до конца воскресного дня, — хозяин отсутствовал. Ярко горели чугунные фонари по обе стороны металлических въездных ворот. На фоне бегущих облаков и темно-синего звёздного неба белела укреплённая на террасе тарелка параболической телевизионной антенны.
На противоположной стороне улицы, наискосок от ворот, в тени деревьев стояла «шестёрка» Петрова. Номера на машине были сняты. Сидя на передних сиденьях, друзья доедали остывшую шаверму, пили пепси-колу и слушали местную радиостанцию, которая транслировала подборку отечественных хитов. Ожидание длилось уже третий час, но они были к этому готовы. Предстоящего дела в разговоре не касались: всё было обговорено и спланировано заранее, а потому они вполголоса, неторопливо беседовали на совсем мирные темы. В паузах между песнями слышалось тиканье кварцевых часов на панели приборов, иногда неподалёку начинали лаять и выть собаки, и тогда Ковалёв, с детства собак боявшийся, озабоченно озирался по сторонам.
Медленно миновал ещё один час ожидания. Доставая из пачки сигарету, Дима поджал губы: курево заканчивалось.
— У меня ещё есть, — успокоил Костя и пошевелился, меняя положение затёкшего тела.
В зеркале заднего вида вспыхнули две жёлтые точки. В самом начале улицы, за полкилометра от них, появилась машина и стала медленно приближаться, плавно переваливая через ухабы.
— Иномарка, — определил Дима и торопливо щёлкнул зажигалкой.
Костя развернулся на месте, напряжённо всматриваясь в заднее окно. Водитель не торопился, берег дорогую машину, и красная секундная стрелка кварцевых часов, казалось, замерла на месте.
Это был чёрный «форд-скорпио», за рулём сидел Гоша Сысолятин, пассажиров в салоне не было.
Костя облизал пересохшие губы и на мгновение отвлёкся, проследив, как брызнул искрами брошенный Димой окурок. Секундная стрелка сорвалась с места и бешено помчалась по кругу. Костя смотрел на подъезжающий чёрный автомобиль и старался выбросить из головы все мысли. Это не удавалось — вполне возможно, что сейчас он должен был встретиться с одним из тех, кто имел самое прямое отношение к событиям в Яблоневке.