Отклонение
Шрифт:
Павлина. Я спешу! Если б ты знала, что меня ждет дома…
Павлина уходит. Постаревшая, измученная. Неда невольно возвращается к машине, боясь, как бы Боян не уехал.
Увидев, что Неды нет в машине, Боян цепенеет. Пачка сигарет падает на тротуар. Он с отчаянием озирается вокруг. Неды нигде не видно. Бросив пачки сигарет в портфель, лежащий на заднем сиденье, с трудом его закрывает. Затем садится за руль с подавленным видом, ощущая всю тяжесть своего возраста…
Неда появляется
Боян. Я решил, что ты удрала!
Неда. Почти!
Боян (решительно). Неда, почему?
Неда (резким движением отодвигается). Если не поедешь сейчас же на аэродром…
Он послушно едет.
Неда (стараясь скрыть волнение). Знаешь, кого я сейчас встретила? Павлину!
Боян. Кто это?
Неда. Мы вместе учились, ты забыл?
Боян (пытаясь вспомнить). Наверное, в лицо ее знаю…
Неда. И по лицу не узнаешь. Единственно, что осталось у нее от молодости, — это очки…
Боян (повеселев). Я уж решил, что мы и не попрощаемся.
Неда. Я немного прошлась по воздуху!
Боян. Я очень задержался?
Неда (еле слышно). На семнадцать лет.
Вечереет. Неожиданные огни и тени налетают на стекло машины, бьют в их лица. Боян мчится по широкому проспекту к аэродрому. И он и она затаили дыхание. Словно вышли из заключения. Смотрят друг на друга. Между ними будто пробегает искра. Они вспоминают об одном и том же.
Боян. Где-то здесь было…
Неда. Интересно, что сейчас на том месте?
Он поворачивает машину к новым кварталам.
Боян. Мне кажется, это там…
Неда. Здесь была одна грязь…
Машина крутится по аллеям между новыми высокими одинаковыми корпусами. На том месте, где когда-то находился полуразвалившийся дом с комнатушкой «на небе», возвышается высокое здание. Они стоят перед ним, как перед памятником, безмолвные, немного смешные. У входа висит дощечка: «Дом образцового порядка».
Отводят глаза от дощечки. Медленно поднимают их вверх. Закрытые окна. Опущенные шторы. Двери, запертые на замки с секретами. На самом верху на балконе женщина поливает цветы. Им слышится далекий отзвук ветра, гудящего в пустых бочонках, листающего странички старой тетради на крыше; доносится разорванное эхо молодого голоса Неды:
«Что из того, что у нас нет надежной крыши над головой?
Звездный свод — наша крыша, вся земля — наш дом! Никто не может разрушить его!
Весь мир виден из нашего ласточкиного гнезда и принадлежит нам от горизонта до горизонта!
Жизнь может быть полной только с разделенной любовью.
Любовь свободнее птиц, потому что никому не подчиняется!»
Женщина с любопытством наблюдает за ними сверху. Они смущаются. Им кажется, что со всех сторон с подозрением и упреком смотрят на них окна образцово содержащихся домов, тихие пороги тщательно охраняемых семей, фонари и улицы, ведущие к обеспеченности. На том месте, где когда-то буйствовала их юношеская смелая, неразумная любовь, сейчас стоит дом — воплощение приличия и порядка…
Они садятся в машину.
— Поезжай на аэродром! — просит Неда.
Вокруг возвышаются новые дома.
— Строим для других, а для нас нет уголка! — грустно роняет Боян.
Машина движется словно с неохотой.
Можно было бы… достать билет и для Неды.
С быстротой молнии объехать магазины. Приобрести два больших чемодана. И сумку. Вдвоем могли делать покупки. Примеряя вечерние перчатки, она могла бы чувствовать на себе его восхищенный взгляд.
Нагруженные пакетами, сияющие, они вдвоем могли бы подниматься и спускаться по эскалаторам магазина. Он следил бы за ее взглядом и тут же, опережая ее желание, как только на чем-нибудь задерживался бы ее взгляд, покупал бы немедленно эту вещь. Не потому, что хороша вещь, а потому, что это доставит ей радость.
У нее была бы прежняя девическая прическа. Ветер от быстрой езды шевелил бы ее волосы.
При мысли, что они будут путешествовать вместе, их охватила бы радость. Громадный самолет уже готов к вылету. Они приедут в самый последний момент. Задыхающиеся. Рука в руке. И мир мог бы раскрыть им свои объятия…
Неожиданно прямо перед их машиной опускается шлагбаум. Они пробуждаются от мечтаний. Рядом с ними и за ними выстраиваются другие машины. Тащится товарный состав. Вагон за вагоном. Они молча сидят рядом. Наконец шлагбаум медленно поднимается. Путь к расставанию открыт.
Гирлянды ламп расплываются. Свет становится неясным. Идет сильный летний дождь. Далекий город сверкает плачущими огоньками…
Аэродром. На крыше вокзала крутятся локаторы.
— Прибыли! — Боян огорчен.
Он достает из багажника чемодан, берет с заднего сиденья портфель, перекладывает через руку плащ. Входят в зал. Разноязычный гул. Чувствуют они себя сравнительно хорошо. Все люди им здесь незнакомы. Внезапно он вздрагивает.
Боян. Извини, я сейчас!
Неда. Конечно, конечно!
Боян. Все-таки надо позвонить!
Он идет к телефонной кабине. После небольшого колебания набирает номер. Говоря, невольно поглядывает на Неду. Она старается с невозмутимым видом ходить взад-вперед. Боян разговаривает по телефону, повернувшись к ней спиной. По его фигуре, по его позе видно, что говорит он виноватым голосом. Неда бросает взгляд на кабину. Он, словно чувствуя ее взгляд, снова вздрагивает. На полуслове прекращает разговор. Мокрый от пота, выходит из кабины.