Откровение
Шрифт:
Мы перебрались на окраину становища, и первое время только палатки моей охраны окружали нас, но и это продолжалось недолго, поскольку уже две ночи спустя Самира потребовала, чтобы и они тоже убирались. Единственным человеком, от присутствия которого ей так и не удалось избавиться, был Моглурн. Он наотрез отказался покидать меня, и никакая сила не могла убедить его нарушить клятву телохранителя-смертника Великого Номада, которую непоколебимый воин дал сам себе много лет назад. Моей настойчивой подруге пришлось скрепя сердце уступить и смириться с тем, что его палатка будет, как и прежде, располагаться всего в нескольких шагах от нашей. Мне, в принципе, было ясно, что данный шаг — наше добровольное уединение — не способен хоть как-то повлиять на ситуацию. Думаю, Самира тоже отлично это осознавала, но хваталась за любую соломинку в надежде стать матерью, а я всё больше склонялся к выводу, что кто-то из нас двоих бесплоден, и вовсе не удивился бы, если бы этим человеком оказалась не она. В некоторой степени меня вполне удовлетворяло такое стечение обстоятельств, потому что я втайне боялся влияния вездесущего излучения преобразователя материи на наши организмы и допускал вероятность рождения физически неполноценного ребёнка. Прекрасно зная, как странники поступают в подобных случаях,
Последующие два года прошли практически без изменений, лишь одержимость Самиры в безуспешных попытках забеременеть увеличивалась с каждым месяцем, а я предвидел неминуемое приближение катастрофы в наших отношениях и не имел ни малейшего понятия, как это предотвратить. В итоге между нами разразился грандиозный скандал с нелепой женской истерикой, судорожными рыданиями и безосновательными обвинениями всех и вся с её стороны. В те минуты я был рад, что странники в становище не слышат этих постыдных звуков, ну а за Моглурна мне даже не стоило волноваться — он скорее дал бы отрезать себе язык, чем стал бы делиться с кем-нибудь личными проблемами своего повелителя. С большим трудом мне удалось успокоить Самиру, но она вдруг в один миг помрачнела и осунулась, как будто жизненная сила покинула её тело, и тихим равнодушным голосом заявила, что я должен отпустить её, так как ей не суждено быть моей возлюбленной и матерью моих детей, и поэтому у нас ничего не выходит. Я попытался вразумить её и уговорить не верить всяким бредням, слухами и глупым суевериям. Самира, не перебивая и не сводя с меня печального взгляда, внимательно выслушала мои неумелые и, очевидно, неубедительные доводы, а потом с тоской в голосе произнесла: «Кай, ты же сам себя обманываешь! Я часто слышала по ночам, как ты во сне шептал её имя, и мне каждый раз приходилось сжимать всю свою волю в кулак, чтобы не разбудить тебя и не задать один единственный вопрос: кто эта женщина, чей образ никак не позволяет успокоиться твоей душе? Я знаю только её имя, и теперь оно будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь. В твоём сердце нет места для меня, ведь его давно уже заняла Линда...»
Я ничего не сказал в ответ, понимая, что все мои оправдания в тот момент, безусловно, звучали бы жалко и неискренне. Мы оба осознавали это, и моё долгое молчание сыграло, наверное, решающую роль. Не обронив ни единого слова, Самира быстро собрала в сумку свою одежду и немногочисленные личные вещи и покинула мою палатку, чтобы больше уже никогда не вернуться. На следующий день она сообщила Темгону, что отныне не является моей женой и собирается всецело посвятить себя врачеванию и заботам о здоровье сородичей. Тот сразу же пришёл ко мне и потребовал, чтобы я образумил, по его мнению, «глупую женщину», но я возразил, что она свободный человек и вправе поступать так, как ей вздумается. Тогда он предложил мне взять себе другую соплеменницу в жёны, более молодую и покладистую. Это было для меня уже чересчур; я обругал его и выставил вон, заявив, чтобы он оставил меня в покое и в дальнейшем не смел делать подобные предложения, иначе мне придётся покинуть странников, и никто — даже его собственный сын-фанатик Моглурн — не сможет встать у меня на пути.
Скорее всего, мой гневный вид всё-таки убедил упрямого вождя и высказанная мной угроза возымела действие: с тех пор мне уже не доводилось слышать речей о наследнике Великого Номада. Я вновь стал жить в центральной части становища, а Самира поселилась в одной палатке со своими ученицами и обходила меня стороной, стараясь не встречаться со мной взглядом. Хорошо понимая её боль, я не стремился к сближению и пытался как можно реже контактировать с ней, хотя, конечно же, полностью избежать этого было нельзя, ведь мы как-никак жили в одном племени. Такое неопределённое и мучившее нас двоих положение длилось ещё три года, пока народ странников не проник на территорию Новых Земель и не завершил там свой Бесконечный Вояж. Самира стала одной из первых женщин, покинувших Лагерь и отправившихся в Приют вместе с детьми, стариками и тяжелоранеными бойцами. Для меня и тем более для неё не было секретом, что она поступила так ради того, чтобы не только время, но и расстояние позволили ей залечить душевную рану. Получилось ли у неё? Смогла ли она побороть свои чувства? Этого я не знал и не пытался узнать, поэтому сам никогда не бывал в Приюте, ограничиваясь лишь новостями о текущем состоянии дел от тех воинов, кто навещал поселенцев или возвращался оттуда после курса лечения.
Как ни странно, размолвка с Самирой разбудила во мне тягу к действиям, чему в немалой степени способствовал тот факт, что после долгих лет путешествий в отдалённых областях звёздного ковчега, где я повидал множество мелких племён, кланов и сообществ, ведущих, как правило, примитивный образ жизни, странники опять оказались в непосредственной близости от прежних земель техников, перешедших впоследствии под власть Армии Хаоса. Именно здесь, совсем неподалёку от туннеля, обозначавшегося раньше как «Силовой Барьер», находился тайный ангар с космическими катерами. Несмотря на то, что однажды я уже потерпел досадную неудачу, когда уговаривал Темгона взять штурмом промежуточный отсек, в одном из смежных переходов которого был скрыт вход в ангар, мне ни в коем случае нельзя было пренебрегать вновь представившейся возможностью. Странники предпочитали обходить стороной те отсеки или районы, где проживали многочисленные и сильные народы, к каковым, например, относились биологи, Полицейский Корпус, Братство Божественной Истины или Армия Хаоса. Даже такую соблазнительную добычу как Эдем, столицу Клана Всеобщей Любви, они в своё время не решились атаковать, поскольку прекрасно отдавали себе отчёт в том, что вооружённый конфликт с мощным и хорошо организованным противником не принесёт им желаемого успеха. В связи с этим жертвами набегов приютившего меня сообщества скитальцев являлись по большей части незначительные племена, не обладавшие достаточными средствами для защиты своих поселений. Получив бесценный опыт сражений бок о бок с рыцарями-бедуинами, я уже понимал, что за их свирепостью и кажущейся на первый взгляд безжалостностью скрывался вполне рациональный подход и напрасно жертвовать своими жизнями ради призрачной цели никто из них не собирался. Много лет назад моё предложение о взятии отсека армейцев вызвало резкое неприятие, но с годами я стал, как мне представляется, значительно умнее, и на этот раз заговорил с Темгоном лишь о небольшой разведывательной экспедиции, в которой, кроме меня самого, приняло бы участие только несколько воинов.
В итоге мне удалось найти нужные аргументы
Интуиция не подвела меня — солдаты всё-таки обнаружили нас, правда, уже почти на подступах к отсеку, и в результате ожесточённого боя мы потеряли только убитыми почти треть отряда. Понимая, что время играет против меня, я в ускоренном темпе повёл уцелевших дальше, и уже через несколько минут после окончания сражения мы достигли входа в Силовой Барьер. Облицовочные панели на одной из стен внутри переходной камеры, где когда-то располагались сенсорные панели, отсутствовали, а на их месте зияла дыра, откуда наружу торчали оборванные пучки проводов. Таким вот варварским, но зато эффективным способом кто-то лишил губительные излучатели возможности активации, и прямоугольный туннель, прежде внушавший ужас и забравший много жизней, в одночасье перестал быть смертельной ловушкой... Данный факт, вероятно, умышленного повреждения контрольных элементов Барьера не на шутку встревожил меня, ведь подобным действиям мог подвергнуться и другой, наиболее значимый для нас, компонент бортовой коммуникационной системы звездолёта. В моей памяти хорошо сохранились воспоминания об особенном информационном экране, который отличался от аналогичных приборов своими размерами и формой, а также о месте, где он находился. После бегства из Цитадели и трагической смерти Линды у меня получилось проникнуть в секретный ангар при помощи этого устройства, и сейчас, по прошествии семнадцати лет, я намеревался совершить то же самое.
Мне посчастливилось довольно быстро найти нужный нам проход, но овального информационного экрана в нём не оказалось. Моему собственному предположению о том, что я, по всей видимости, ошибся туннелем, не суждено было сбыться: странники обследовали все закоулки и даже обнаружили несколько экранов, но это были совсем другие приборы. Тот, который мы надеялись разыскать, бесследно исчез, словно его никогда и не существовало... Я уже начал было сомневаться в точности своей памяти, но потом мне пришли на ум многочисленные упоминания о том, что Прометей порой смещает перегородки между переходами и отсеками, — как в тот раз, когда Конрад с Леонидом, юным учеником лекаря Изориуса, пытались скрыться от преследователей после боя с берсерком на Арене и, неожиданно очутившись в туннельном тупике, попали в западню на полпути к Силовому Барьеру. Может быть, и в этом случае ИскИн по своей прихоти изменил местоположение одной из стен, скрыв или уничтожив тем самым единственный информационный экран, способный обеспечить доступ к ангару? Такое объяснение казалось мне вполне разумным, поскольку до сих пор у меня ещё не было повода не доверять своей памяти по меньшей мере в том, что касалось событий, произошедших со мной после прибытия на корабль.
Итак, наши поиски ангара и хранившихся в нём космических челноков окончились безуспешно. Одолеваемый тяжкими думами, но полный мрачной решимости идти до конца, чего бы это мне ни стоило, я отдал приказ возвращаться в становище. Пока странники будут продолжать свои скитания, я не оставлю попыток вырваться из громадной звёздной тюрьмы! Но сначала мне нужно либо найти идентификаторы друзей, либо удостовериться в окончательной и бесповоротной гибели Конрада и Линды... С подобными мыслями в голове я покидал земли Армии Хаоса, а также размышлял, как лучше рассказать Темгону о провале экспедиции и при этом не разочаровать его. Впрочем, все мои переживания по этому поводу оказались беспочвенными: вождь, очевидно, даже наоборот обрадовался, что ангар по-прежнему остаётся всего лишь одной из легенд, а Великий Номад вернулся цел и невредим и будет теперь заниматься только такой деятельностью, какая пойдёт на благо племени. В принципе, его ожидания оправдались, и я снова принял на себя роль повелителя и одновременно путеводителя странников, а уже через три года произошло Вторжение Машин и ковчег заполонили орды гибридов. Ведомые несгибаемой волей земных суперкомпьютеров, они под руководством киборгов вынудили нас отступить на Новые Земли. Странникам пришлось прекратить свой Бесконечный Вояж, и настало время Гвардии Ковчега...
— Великий, Келврат принёс хорошие новости! — зычный голос Моглурна вырвал меня из плена воспоминаний.
Бросив последний взгляд на людей, покинувших Лагерь и удалившихся к этому времени уже на приличное расстояние от нас, я обернулся к своему телохранителю и увидел, как тот коротким безмолвным жестом отправил гонца обратно на сторожевой пост у пограничных укреплений. Однорукий Келврат, выходец из мелкого бродячего клана, быстро кивнул мне и поспешил исполнить распоряжение Тени Великого Номада — странники, а вслед за ними и некоторые другие гвардейцы, всё ещё использовали это прозвище, когда говорили между собой о втором сыне Темгона.