Откровения Екатерины Медичи
Шрифт:
— Оставь. Я просмотрю это позже.
Я улыбнулась и, выйдя из комнаты, направилась прямиком к Бираго. Он полулежал на кушетке, прикрыв шапочкой лысую, в бурых пятнах макушку, рядом с кушеткой стоял походный столик — Бираго, как всегда, был с головой погружен в работу.
Я рассказала ему все. Когда я закончила, он некоторое время молчал и наконец сказал:
— Может быть, это и к лучшему.
— Ты, верно, шутишь? — Я потрясенно уставилась на него. — Генрих хочет жениться на девушке из семьи Гизов!
— Формально, как он сказал,
— Вот как? А что, если он ошибается? Что, если монсеньор решит взять ее под свое крылышко, как некогда Марию Стюарт? — Я понизила голос. — Она знает о Генрихе всю правду, он сам мне так сказал. Сообща с монсеньором она может сделать из него посмешище, восстановить против него весь двор.
— Госпожа, я доверяю монсеньору не более, чем вы, но Луиза Лотарингская-Водемон не принесет в этот брак ничего, кроме себя самой. К тому же люди, обладающие подобной склонностью, вполне способны иметь дело с женщинами. Будь иначе, половина всех браков в мире оказалась бы бездетна.
Я впилась в него взглядом, гадая, не питает ли и сам Бираго противоестественного пристрастия к мужчинам. За все годы, которые он служил мне, я ни разу не замечала даже намека на нарушение приличий и привыкла видеть в нем бесполое существо, хотя, безусловно, у него были свои потребности плоти. При мысли о том, что я, быть может, недостаточно хорошо знаю своего ближайшего помощника, с губ моих сорвался отрывистый смешок.
— Ты и вправду полагаешь, будто она станет добросовестно закрывать глаза всякий раз, когда Гуаст займет ее место в постели Генриха?
— Да. Именно так поступают во всех королевских семьях, независимо от склонности супругов, и все королевские браки служат только одной цели: произвести на свет наследника. После его величества трон наследует принц Эркюль, а мы знаем, что он не способен ни править, ни обзавестись потомством. После него идет наваррец. В иных обстоятельствах я бы согласился, что Луиза — далеко не лучший выбор, однако нам нужна передышка, чтобы упорядочить дела в стране. На троне новый король; наши расходы многократно превышают доходы; в стране неурожай; гугеноты вновь тайком просачиваются через наши границы. Мы не можем позволить себе роскошь оспаривать выбор короля, главное — чтобы у него была королева.
— Ты испытываешь мое терпение, — сухо проговорила я. — Все наши трудности мне и так хорошо известны. Разве не я правила страной все эти годы?
— Госпожа, никто не подвергает сомнению ревностность ваших трудов. Однако теперь у нас совершеннолетний король, и он должен править сам. — Бираго помолчал. — Львице всегда нелегко отпустить своего детеныша, но рано или поздно ей приходится это сделать. Львенок должен стать настоящим львом. Что сейчас нужно королю, так это опытные советники, которые направят его на верный путь, и королева, которая примет то, что он может ей дать. Однако, если вы попытаетесь перечить сыну, он может заупрямиться. Вспомните Карла. Нам нельзя
Я нахмурилась.
— Ладно, будь по-твоему. Но ты должен разузнать о Луизе все возможное. И еще: она выйдет замуж без всяких выгод для себя и прибудет к нам одна, без своры братьев и дядей, ищущих королевских милостей. Я не желаю, чтобы нам на голову свалился весь Лотарингский дом. Надеюсь, это понятно?
— Безусловно. А что станем делать с монсеньором? После заключения этого брака он наверняка будет рассчитывать на место в Совете.
— Пускай рассчитывает хоть на манну небесную. Как только он доставит к нам Луизу, ему надлежит вернуться в свою епархию и заняться наставлением паствы. Его присутствия при дворе я не потерплю. Если кому из Гизов и можно доверять, так только покойникам.
Шесть дней спустя кардинал лично явился попрощаться со мной.
Я ужинала в своих покоях, как вдруг потянуло холодком. Подняв глаза, я увидела монсеньора: он стоял у стены, и его призрачная фигура колыхалась на фоне гобелена красноватым дымком. Монсеньор поднял руку. На губах его промелькнула сардоническая усмешка; затем я моргнула, и призрак растаял.
Лукреция зябко поежилась и подошла к окну, чтобы задернуть занавески.
— Что-то сквозит, — пожаловалась она.
— Это не сквозняк, — сказала я. — Монсеньор умер.
Мои дамы оцепенели. Я вернулась к еде.
Наутро пришло известие, что монсеньор по дороге в Савойю подхватил лихорадку и слег в постель. Он скончался в тот самый час, когда я видела его в своих покоях. Ему было сорок девять лет.
Я не скорбела о нем — не настолько я лицемерна. И однако же, приятно было думать, что, явившись ко мне в виде призрака, монсеньор тем самым окончательно признал мою победу.
Глава 34
Коронация моего сына состоялась в феврале, а два дня спустя он сочетался браком с Луизой Лотарингской-Водемон.
Расследование Бираго выявило, что невеста невероятно добродетельна. Даже Клод, которая недавно разрешилась второй дочерью и из-за легкой лихорадки не смогла присутствовать на свадьбе, одобряла выбор Генриха. Наша будущая королева, которой исполнился двадцать один год, вела прежде уединенную жизнь вдвоем с отцом, а после его смерти перебралась в Савойю и стала фрейлиной моей золовки Маргариты.
У меня не осталось никаких причин для возражений: единственным ее недостатком было родство с Гизами. И все же, глядя, как она идет по проходу к алтарю — хрупкая, юная, в бледно-лиловом платье, — я невольно гадала, чем же эта девушка могла привлечь моего сына. Генрих тем не менее выказывал неподдельное восхищение невестой и даже выдернул из висевшей над их головами гирлянды розу, чтобы украсить ее светлые волосы. От этой выходки Луиза зарделась и подняла на жениха полный обожания взгляд карих глаз; Генрих поцеловал ее, и весь двор разразился аплодисментами.