Откровения людоеда
Шрифт:
— Но…
— Я возмущен, полон отвращения, горечи, чувствую себя преданным — любое из этих понятий будет более точным. Выбери сама. Злюсь? Нет, я не злюсь, Жанна. Это нечто большее, чем злость.
Я поднял свой чемодан.
— В любом случае, что вы оба делаете здесь? Вы действительно думали, что я встречу вас с распростертыми объятиями?
— Конечно, мы едем с вами.В Швейцарию.
— Откуда вы, черт подери, знаете, что я еду в Швейцарию?
Затем я откинул голову назад и громко
— Конечно, вы не едете со мной, — сказал я.
— Но почемунет? Куда нам еще идти?
— Можете идти куда хотите, Жанна. Это уже не мое дело.
— Мы нужны вам, — настаивала она, — для вашей работы, для вашего искусства…
Что-то щелкнуло во мне в тот момент, и я повернулся вокруг, встав лицом к лицу с ней.
— Да! — завопил я. — Да, вы были мне нужны, но вы покинули меня!
— Покинули вас?
— Іде вы, черт подери, были, когда я томился в этой дерьмовой норе, в этой тюрьме? Нигде! Ушли, пропали, исчезли, свалили, чтобы спасти свои драгоценные шкуры. Я мог сгнить заживо благодаря вашей заботе. А теперь, когда кошмар закончился, теперь вы пришли обратно, с улыбками и объятиями, ожидая, что я буду вне себя от радости? Ну, честно говоря, я невне себя от радости. Мне очень больно.
Жанна разглядывала меня долго и задумчиво, ее ясные серые глаза пытались найти мой взгляд. В конце концов, я опустил глаза, не в силах больше выносить этот пронизывающий и как-то странно невинный испытующий взгляд. Она спокойно сказала:
— Вы действительно думаете, что мы с братом бросили вас?
— А что я еще могуподумать, Жанна?
— Разве мы не заключили соглашение? Мы пообещали служить вам в обмен на подходящее вознаграждение…
— Вы думаете, что мы предложили вам услуги из-за денег — но — все работают за деньги, Маэстро. Что тут еще добавить?
Я выпрямился в полный рост.
— В этом и заключается путь гения, — сказал я высокомерно. — Гении истощают себя ради любви ксвоему искусству. А вы ничего не хотите знать об этом.
— Может быть, и нет. Но я скажу вам, что мы выполняли свою часть соглашения. Даже если бы мы были склонныразорвать его, это было бы невозможно.
— Почему?
Жанна
— Подумайте: мы знаем, в чем заключается ваша работа, чего требует ваше искусство. Мы были соучастниками. Мы снабжали вас сырьем.
Это было правдой. Они снабжали.
Жак продолжал:
— Даже при этих условиях мы с сестрой не собирались нарушать соглашение. Мы оставались преданными. Мы следовали соглашению не за страх, а за совесть.
— Тогда почему вы не связались со мной? Письмо, записка, слово — что угодно, чтобы дать мне понять, что вы все еще со мной…
— У нас были другие дела.
— Да? Это какие же?
Жак уставился на меня. Затем он произнес:
— Например, организация вашего освобождения.
— Что?
Я почувствовал, как мой чемодан выскользнул и упал на землю.
— Вы хотите сказать, что Эгберт Свейн вовсе не при смерти? — закричал я.
Мы сидели за немытым столом в одном из кафе на Термини; поезд, идущий в аэропорт Леонардо Да Винчи должен был отправиться через станции двенадцать минут.
— Нет, вовсе нет. Он здоров так же, как вы или я. Разве он похожна человека при смерти?
— Вообще-то нет, конечно. Но я никак не пойму — он сказал мне, что был у первоклассного специалиста. Мозес такой-то.
— Доктор Моисивич-Страусс с Харлей-Стрит, — сказала Жанна.
— Точно — что? — вы знаете этого человека?
— Он был одним из наших клиентов — в те дни, когда Жан-Клод Фаллон был хозяином II Bistro.Наверное, правильнее было бы сказать — клиентом Жака.
— Вы сделали фото?
— Конечно. Несколько, в различных позах — одна из них экстраординарна до неприличия. Доктор Моисивич-Страусс был крайне энергичным человеком.
— Фотографии были сделаны по его просьбе, — сказал Жак. — Вы знаете, как работала наша система.
— Слишком хорошо знаю.
— Но на этот раз — на этот раз мы решили, что обязаны использовать их против него. Это никогда не случалось прежде. Он был очень зол! Но —уф! — что он мог поделать?
— А Эгберт Свейн?
— Он хорошо знал нас. Он знал Жака оченьхорошо.
— О, не рассказывайте мне…
— Да. Разве могло быть иначе?
Теперь я был совершенно ошеломлен.
Я пробормотал:
— Но… я имею в виду… он никогда мне не говорил… он дал мне очень отчетливое ощущение… когда впервые предложил мне поехать в Рим, и я сказал ему, что иы оба работали в II Bistro,и я должен посоветоваться — ублюдок! — и теперь вы говорите мне, что он уже встречалсяс вами, уже знал вас?