Откровенные признания
Шрифт:
— Не зарекайся! Человеку с твоим прошлым…
— Что тебе известно о моем прошлом? — Ник опрокинул ее на спину и навис над ней, просунув ногу между ее ногами.
— Очевидно, у тебя большой опыт в любовных делах.
— Это верно, — признался он. — Но это еще не значит, что я неразборчив в связях. Напротив…
— Что «напротив»? — живо откликнулась Лотти. Он отвернулся.
— Да так, ничего.
— Ты хотел сказать, что женщин у тебя было не так уж много? — не скрывая скепсиса, предположила Лотти. — «Много» — понятие растяжимое. Что оно означает
— Не важно, — нахмурился он.
— Ни за что не поверю, что женщин у тебя было меньше двадцати.
— И ошибешься.
— Намного?
— У меня было всего две женщины, — сухо объяснил Ник. — Вместе с тобой.
— Не может быть! — с недоверчивым смехом воскликнула она.
— Не хочешь — не верь. — И он отвернулся.
Он явно был раздражен и, казалось, сожалел о своей откровенности. Ник встал и направился к шкафу, а Лотти смотрела на него, в изумлении приоткрыв рот. Поверить ему ей никак не удавалось, но, с другой стороны, ему было незачем лгать ей.
— Кем была та, вторая? — не удержавшись, спросила Лотти.
Мускулы перекатились на его спине, он набросил на плечи бордовый бархатный халат.
— Одна мадам.
— Француженка?
— Так называют содержательниц публичных домов, — без обиняков объяснил он.
Лотти чуть не свалилась с постели. К тому моменту как Ник обернулся, ей едва удалось взять себя в руки.
— И долго вы… встречались?
— Три года.
Лотти молча переварила этот ответ и с недовольством обнаружила, что тяжесть у нее на сердце вызвана ревностью.
— Ты любил ее? — продолжала допытываться она.
— Нет, — без колебаний ответил Ник. — Но она мне нравилась. И до сих пор нравится.
Лотти нахмурилась.
— Почему же ты перестал видеться с ней? Ник покачал головой:
— Джемма решила, что эти встречи больше не принесут никому из нас ничего хорошего. Поразмыслив, я понял, что она права. С тех пор я больше ни с кем не спал, пока не появилась ты. Как видишь, я умею держать брюки застегнутыми.
Ее окатила волна облегчения. Размышлять о том, почему она так обрадовалась словам Ника, Лотти не стала.
Встав с постели, она торопливо подняла сброшенное на пол платье и прикрылась им.
— Признаться, я удивилась, — заметила она, стараясь не обращать внимания на свою наготу. — Ты совершенно непредсказуем.
Он шагнул к ней и положил ладони на ее обнаженные плечи.
— Ты тоже. Никогда бы не подумал, что в постели с девственницей можно испытать такое удовольствие. — Он забрал у Лотти платье, уронил его на пол и прижал ее к своему телу под бархатным халатом. От ласкового и чувственного прикосновения ворсистой ткани кожа Лотти порозовела. — Может, потому, что ты моя, — добавил он, восхищенно проводя ладонью по ее округлой груди. — До сих пор мне никто не принадлежал.
Лотти криво усмехнулась:
— Ты говоришь обо мне словно о только что купленной кобыле.
— Кобыла обошлась бы дешевле, — с улыбкой поправил он, и Лотти притворно изобразила вспышку ярости,
Ник поймал ее руки, осторожно завернул за спину Лотти и снова прижал ее к себе.
— Побереги силы, — посоветовал он с улыбкой, потом отпустил ее руки и уверенным жестом погладил ягодицы. — Тебе, наверное, до сих пор больно. Я приготовлю тебе горячую ванну, а потом мы перекусим.
Горячая ванна была бы очень кстати, подумала Лотти. А еще ей совсем не хотелось опять затягиваться в корсет и одеваться к ужину.
— Приказать принести сюда поднос с ужином? — спросил Ник.
— Да, пожалуйста, — живо откликнулась Лотти и вопросительно уставилась на него:
— Как ты это делаешь? Ты умеешь читать чужие мысли?
— Все они написаны у тебя на лбу. — Ник скинул с плеч нагревшийся халат и укутал в него Лотти.
— Знаешь, мне приносили поднос в спальню только однажды, когда я заболела, — призналась Лотти, пока он завязывал пояс халата. — И это было давным-давно, в детстве.
Ник наклонился к ее уху:
— Моя страстная новобрачная, скоро я докажу вам, что спальня — самое подходящее место для ужина.
Он выкупал ее сам, встав возле ванны на колени и засучив рукава халата выше локтей. Полузакрыв глаза, Лотти блуждала взглядом по загорелой колонне его шеи, по темным волосам на груди, между полами халата. Он буквально излучал мужественность, а прикасался к ней с обезоруживающей нежностью. Над водой поднимался пар, в ванной было жарко. Лотти казалось, что ее окутывает тепло и чувственность его сильных намыленных рук, скользящих по ее телу.
— Здесь больно? — спросил он, осторожно дотрагиваясь до припухшего входа в ее пещерку.
— Немножко. — Она положила голову на полированный деревянный бортик фарфоровой ванны.
Ник произвел какие-то манипуляции пальцами, словно надеялся исцелить ее прикосновениями.
— Я старался быть нежным…
— И был, — подтвердила она, невольно разводя ноги в стороны.
Опустив густые ресницы, Ник засмотрелся на ее тело под водой. Его лицо стало серьезным, и Лотти залюбовалась его профилем — чеканным, будто отлитым в бронзе. Край закатанного рукава угодил в воду, бархат мгновенно промок.
— Больше я никогда не причиню тебе боли, клянусь тебе.
У Лотти перехватило дыхание, когда он развел нежные складки между ее бедрами и исследовал то, что они скрывали. Лотти невольно приподнялась, поискав руками опору на скользких стенках ванны. Ник бережно поддержал ее сзади, обняв за плечи.
— Ложись, — шепотом попросил он, — разреши порадовать тебя.
Нет уж, мысленно откликнулась Лотти, только не в фарфоровой ванне. Но в руках Ника она расслабилась и открылась ему. Легко придерживая его за запястье, она чувствовала его большой палец у своего лона; затем он коснулся шелковистых губ легко и дразняще. Настойчиво, но бережно он опять раздвинул складки, задел средним пальцем розовый бугорок. И улыбнулся, увидев, как румянец заливает ее лицо и грудь.