Откровенные признания
Шрифт:
— Или можно звать вас мама? — Как и Лотти, он сделал подчеркнутое ударение на последнем слоге.
Лотти ощутимо ткнула его в бок, запрещая подобные выходки, и Ник усмехнулся.
В доме пахло плесенью и пылью. Шторы на окнах перевешивали бесчисленное множество раз, пока они не выгорели с обеих сторон, узор на ветхих коврах давным-давно стал неразличимым. Все — от надбитых фарфоровых статуэток на каминной полке до засаленных обоев — свидетельствовало о тщетных попытках сохранить аристократические привычки.
— А где отец? — спросила Лотти, останавливаясь посреди гостиной размером чуть побольше стенного шкафа.
— В гостях у твоего дяди, в городе.
Все трое остановились, в комнате повисло гнетущее молчание.
— Зачем ты приехала, Шарлотта? — наконец спросила мать.
— Я соскучилась по тебе, и… — Лотти осеклась, увидев, каким непроницаемым стало материнское лицо. Ник почувствовал, как Лотти подавила гордость и смиренно произнесла:
— Мне хотелось сказать, как я сожалею о том, что сделала…
— Я хотела бы поверить тебе, — резко перебила миссис Ховард. — Но не верю. Ты ничуть не раскаиваешься в том, что пренебрегла своими обязанностями, тебе не жаль, что ты поставила свои потребности выше нужд близких.
Ник сделал новое открытие: оказалось, он не в силах слушать, когда распекают его жену, — пусть даже ею недовольна родная мать. Но ради Лотти он удержал язык за зубами. Сцепив пальцы за спиной, он принялся изучать стертый узор древнего ковра.
— Я раскаиваюсь в том, что причинила вам столько боли и тревог, мама, — уверяла Лотти. — И сожалею о двух годах разлуки.
Наконец миссис Ховард проявила какое-то подобие эмоций: ее голос задрожал от гнева.
— В этом виноваты не мы, а ты!
— Да, конечно, — покорно согласилась ее дочь. — Мне стыдно просить у тебя прощения, но…
— Что было, того не воротишь, — перебил Ник, не в силах слышать дрожащий голос Лотти. Будь он проклят, если станет спокойно смотреть, как ее унижает родная мать! Хозяйским жестом он обнял Лотти за талию, затянутую в корсет, и впился холодным взглядом в миссис Ховард. — Разговорами о прошлом ничего не добьешься. Пора поговорить о будущем.
— Наше будущее вас не касается, мистер Джентри. — Голубые глаза миссис Ховард вспыхнули презрением. — В случившемся вы виноваты не меньше, чем моя дочь. Я ни за что не впустила бы вас в дом, если бы знала, что вы сами охотитесь за ней.
— Отнюдь, — возразил Ник, поглаживая талию Лотти и вспоминая, насколько она нежна. — Я понятия не имел, что хочу жениться на Лотти, пока не встретил ее. Но потом мне стало ясно, что ей лучше быть замужем за мной, чем за Раднором.
— Ошибаетесь, — фыркнула миссис Ховард. — Вы просто жалкий выскочка! Да как вы вообще посмели сравнивать себя с пэром?!
Почувствовав, как
— Лорд Раднор — невероятно богатый и знатный человек, — продолжала миссис Ховард. — Он блестяще образован и благороден. И если бы не эгоизм моей дочери и не ваше вмешательство, Шарлотта уже была бы его женой.
— Вы кое-что упустили, — возразил Ник. — Например, то, что Раднор на тридцать лет старше Лотти и что он выжил из ума.
— Не правда! — На щеках миссис Ховард вспыхнули два ярких пятна.
Ради Лотти Ник сдержал внезапную вспышку ярости. Жена представилась ему робким, беззащитным ребенком, запертым вдвоем с похотливым стариком — с разрешения этой бессердечной женщины. Он мысленно поклялся больше никогда не оставлять Лотти одну и смерил миссис Ховард презрительным взглядом.
— И вы не находите ничего странного в маниакальной страсти Раднора к восьмилетней девочке? — осведомился он.
— Аристократам позволено иметь маленькие прихоти, мистер Джентри. Эксцентричность у них в крови. Но вам, конечно, этого не понять.
— Куда уж мне! — съязвил Ник. — А поведение лорда Раднора трудно назвать разумным. Из-за его, как вы выразились, «прихотей» он растерял почти всех друзей и знакомых. Он не бывает в свете, почти все время торчит дома, прячась от солнечного света. Все его помыслы лишь об одном: превратить беззащитную девочку в идеальную женщину, которая не посмеет без его позволения и шагу ступить. Прежде чем винить Лотти за побег, ответьте-ка честно и откровенно на вопрос: вы сами согласились бы стать женой такого человека?
От необходимости отвечать миссис Ховард избавило внезапное появление младшей сестры Лотти — Элли, хорошенькой шестнадцатилетней девушки со свежими полными щечками, густыми ресницами и голубыми глазами. Ее волосы были темнее, чем у Лотти, — не белокурые, а светло-русые, формы — значительно пышнее. Остановившись в дверях, Элли ахнула и с радостным криком бросилась обнимать блудную сестру.
— Лотти! — Сестры слились в объятиях. — Лотти, ты вернулась! Ох, как я скучала по тебе… каждый день думала о тебе, боялась…
— Элли, а я скучала по тебе еще сильнее, — всхлипнула Лотти. — Я не смела писать тебе, а мне так хотелось! Целую комнату можно оклеить письмами, которые я тебе писала, а потом рвала…
— Элли, ступай к себе, — перебила ее мать.
Но девушка не услышала ее — или услышала, но предпочла пренебречь приказом.
— Какая ты красивая! — восторженно воскликнула Элли. — Я так и думала! Я знала… — Она вдруг заметила стоящего рядом Ника. — Это и есть твой муж? — с жадным любопытством прошептала она, и Ник усмехнулся.