Открой чакры, или умри!
Шрифт:
— Ну, я себе сублимацию несколько иначе представлял. При ней ты должна тратить свою энергию, просто иначе, а не получать извне, — сказал я.
— Другого объяснения у меня для тебя не будет, — слегка резко сказала Марта, которой этот разговор не доставлял удовольствия, — я делаю это не специально, я так реагирую на тебя непроизвольно. К тому же у меня никогда не было знакомого шамана, который бы меня заряжал. Ты у меня первый. Считай, что ты лишил меня своего рода невинности. И поскольку я раньше этого не испытывала, то и не знаю, как должно быть, а чувствую то, что чувствую. Если я
— Чу, чу, чу, успокойся, — сказал я и слегка потрепал её по волосам, — я же просто спросил. Мне тоже интересно понять, что происходит, потому что твоя реакция видна невооружённым взглядом. И ладно мы пока по подземельям лазим, а если понадобится зарядить тебя в общественном месте?
— А если Алису понадобится зарядить в общественном месте, ты начнёшь её при всех избивать? — резонно заметила Марта.
— Уела! — хмыкнул я.
— Извини, — вдруг спохватилась Марта, почувствовав неловкость из-за того, что немного вышла из себя, — только не переставай заряжать, ладно?
— И не собирался! — улыбнулся я, — успокойся, мы просто болтаем. Как друзья!
— Если мы болтаем как друзья, то я могу с тобой поделиться своими страхами? — сказала Марта.
— Валяй! — сказал я.
— Меня очень тревожит, что будет дальше, — сказала Марта, — когда мы отсюда выберемся, а я уже не сомневаюсь, что у нас это получится, потому что всё самое трудное осталось позади… я не знаю, что делать. Мы хотели попробовать избавить меня от кольца, но вдруг это сделать не получится? Я не боюсь, что ты будешь пользоваться мной против моей воли. До сих пор ты ни разу мне ничего не приказал… да? Я ведь ничего не забыла?
— Вроде бы нет, — сказал я.
— Ну вот, — сказала Марта, — я боюсь, что ничего не получится. Но в то же время я боюсь того, что это получится!
— Интересно! Продолжай! — сказал я.
— Просто тогда я стану предоставлена сама себе! А я не знаю, как жить в этом ужасном, изменившимся до неузнаваемости мире, где у меня не осталось ничего! Что мне тогда делать? Куда идти? Чем заниматься? Моё положение ничем не лучше, чем у Нины! Я боюсь любого возможного развития событий! Вот такие дела! — грустно закончила Марта.
— Да уж, — покачал я головой, — не ожидал такого поворота! Но, честно говоря, я обо всём этом старался пока не думать. Проблемы надо решать по мере их поступления. Да, я не буду вам нянькой и не буду водить вас за ручку всё время. Но в сложном мире одиночке выжить трудно, всегда нужна компания, команда… банда, если хочешь! Это всегда даёт конкурентное преимущество. Не будем загадывать, но мне кажется, что всё будет хорошо, хоть я и не интуит!
На последнем слове Нина вдруг начала заваливаться на своей «лавочке» и свалилась на землю, даже не придя в сознание. Мы с Мартой тут же бросились её поднимать, не будучи вполне уверенными, что она ещё жива.
15. Обуза
Нина была жива, но без сознания. И она в него не приходила, как мы ни пытались её разбудить.
— Она в коме! — резюмировала происходящее Марта.
— Да брось ты! У её организма просто большой стресс, и он взял паузу, чтобы немного прийти в себя, — возразил я, не желая
— И что же это как не кома, просто, другими словами? — удивилась Марта.
— Глубокий сон, потеря сознания или что-то в этом роде. Я не врач, но мне кажется, что кома, это другое.
Мы уложили её на бетонный блок, где она до этого сидела. Я сел так, чтобы её голова была у меня на коленях. Подсунув ладонь ей под затылок, я удивился, что маны в ней совершенно нет. Даже меньше, чем было тогда, когда в ней сидел этот чёрный сгусток. Тогда я хоть какие-то крохи разглядел, а сейчас было совершенно пусто.
Дабы не допустить новых стрессов для её организма, я пустил в неё ману тонкой струйкой. Едва заметный поток, чтобы немного подпитать.
Между тем, со всеми этими перипетиями, я и сам знатно поиздержался. Количество маны трудно определить точно, это же не жидкость в банке. Причём мне даже проще увидеть, насколько заполнен другой человек, чем определить то количество, которое есть у меня. Но, тем не менее, приблизительно можно было прикинуть, и я всегда старался это делать, чтобы понимать. И вот сейчас, по моим субъективным ощущениям, маны у меня оставалось всего процентов двадцать, не больше. Да, она постепенно восстанавливалась, но сейчас я тратил её значительно больше. И сам на себя, и девочек приходилось подкачивать. С Алисой и её заряжанием было проще, а вот Марте я отдавал своё. Да и Нине сейчас тоже.
И если при среднем уровне маны ещё можно игнорировать её количество, потому что её всё равно достаточно, то при таком, какой у меня сейчас, нехватка уже начинала ощущаться очень серьёзно. И нужно было найти возможность восстановить силы, но очень надолго здесь нигде задерживаться не стоило. Мы всё ещё были на территории вражеской инфраструктуры, и как тут всё устроено, и пользуется ли этим кто-то ещё, мы могли только предполагать. Возможно, что здесь было безопасно… а вдруг нет? А вдруг здесь есть что-то наподобие Энергетика, который, как мина замедленного действия только и ждёт, чтобы мы расслабились?
Мы понятия не имеем, какие здесь могут быть ловушки и закладки, а следовательно, чем быстрее мы отсюда уберёмся, тем лучше. Да, взяли небольшую паузу, но сидеть здесь ещё несколько часов точно не стоит. И уж тем более спать! Спящие очень беззащитны.
Просидели так минут пятнадцать, когда, наконец, вернулась Алиса.
— Вы чего тут делаете? Я вас там жду, жду! — радостно сказала она.
— А чего ты нас там ждёшь? Мы разве сказали, что идём? — удивился я.
— Да нет, — отмахнулась Алиса, — но надо двигаться. Я проверила, путь свободен. И вы удивитесь, куда он выходит!
— В метро? — предположил я.
— Откуда ты знаешь? — удивилась Алиса, — я думала, сюрприз будет!
— Я не знал, я предположил. И что там? Жизнь есть? Обитаемый тоннель или нет?
— Какой там! — сказала Алиса, — рельсы ржавые, везде слой пыли… но это даже хорошо!
— Потому что в пыли есть следы? — спросил я.
— Да ну тебя, — раздражённо махнула рукой Алиса, — раз такой умный, чего спрашиваешь?
— Да я же просто угадываю! — сказал я, — ты чего сердишься? Ну ладно, рассказывай дальше, я буду молчать!