Открой чакры, или умри!
Шрифт:
— Я тут подумал, — с надеждой в голосе сказал хранитель, — если бы это был их путь, которым они собирались проникнуть, то зачем запустили оборотней через главный вход? Могли бы сразу здесь пробраться.
— Могли бы, — согласился я, — я не знаю, что и зачем они делают и уж тем более какие у них планы, но могу предположить. Во-первых, когда оборотни находились в убежище, ты и охрана были снаружи, что позволяло им устроить бойню, практически не встретив сопротивления. Во-вторых, это могла быть разведка боем. Да, оборотнями пожертвовали, но зато выяснили наши силы и возможности, чтобы основательно подготовиться к главному удару.
— А зачем же оборотням было идти на верную смерть? —
— А их об этом никто и не стал бы предупреждать. Наоборот, сказали бы, что план верный, что всё продумано и работёнка плёвая, а награда шикарная. Вот они и попёрлись. Заметь, ещё раз обращу на это твоё внимание, если бы мы не пришли сюда утром, у них бы всё получилось! Просто в твоём распоряжении внезапно оказался джокер, и мы смогли выиграть. Но теперь они уже о нас знаю, поэтому будут лучше готовы. Следовательно, и нам надо лучше подготовиться, — сказал я.
— Эх, а всё-таки жаль, что ты не куратор убежищ, — вздохнул хранитель.
— Нет никаких кураторов, — с некоторым сожалением сказал я, — всегда хочется надеяться на внешнюю помощь, что в самый сложный момент явится кавалерия и поможет победить, но в жизни обычно никто не приходит на пятый день с востока…
— Почему на пятый? — удивился хранитель.
— А почему с востока, тебя не интересует? — усмехнулся я, — не думай об этом, это просто цитата. И вообще, ты, кажется, торопился! У меня уже шея затекла с тобой так разговаривать!
В самом деле, весь последний разговор я стоял, задрав голову наверх, а хранитель смотрел на меня в отверстие люка.
— Точно! — спохватился хранитель, вставая на ноги, — люк оставить открытым?
— Естественно! — даже слегка возмутился я, — а что если там не будет выхода? Я так и буду тут сидеть? Не волнуйся, я же здесь! Но за дверью, которая выходит на жилой уровень, лучше приглядывать, просто на всякий случай. Но, думаю, что всё будет в порядке. Через меня живого они не пройдут! — улыбнулся я.
— Но это не значит, что не пройдут в принципе, — философски заметил хранитель.
— Тоже верно, — вздохнул я, — но поверь, умирать я не собираюсь. Не то чтобы никогда, но вот сегодня точно!
— Хорошо! Как вернёшься, сразу найди меня и сообщи, чтобы я не волновался! — сказал хранитель.
— Замётано! — сказал я и направился по тоннелю в направлении, куда шли следы.
Сеть подземных коммуникаций была разветвлённая, но мне идти было легко, потому что почти везде хорошо была натоптана тропа. Пол был пыльный и довольно рыхлый, поэтому следы отпечатывались очень хорошо. Я нашёл несколько отличных отпечатков и изучил как следует узор подошвы. Я уже почти не сомневался, что следы женские, и все они принадлежали одному человеку. Один и тот же размер, один и тот же рисунок на подошве.
Тоннель, по которому я шёл, был относительно большим. По крайней мере, пара человек вполне могли бы здесь разойтись, не задев друг друга плечами. А вот все боковые ответвления были скорее технического характера. В некоторые вообще пройти было практически невозможно, они были заняты трубами. В некоторые можно пройти, но двигаться там нужно было бы либо сильно пригнувшись, либо даже на четвереньках. Так что, сворачивать особо из этого тоннеля было некуда.
Приблизительно через равные промежутки в пол были вделаны большие решётки, и под ними тоже было пустое пространство. Я пытался посмотреть, но решётка была с мелкими ячейками и не поднималась. Так что, встав на колени и запустив вниз малюсенький светоч, я кое-что разглядел, но это мне дало не очень много. Внизу тоже был тоннель, который шёл как будто прямо под этим, и по его дну бежал ручей. Сомневаюсь, что так было задумано, наверное,
Через некоторое время я получил возможность изучить нижний тоннель гораздо лучше. Одна из решёток на моём пути была выворочена из пола и стояла возле стены. И следы возле этой дыры как раз обрывались, а продолжались внизу, по берегу бегущего там «ручья».
Я лёг на край и свесил голову вниз осматриваясь. Специального спуска здесь не было, но в боковой стене были выбиты кирпичи. Выбиты не случайным образом, а в шахматном порядке с такими промежутками, что получалось что-то вроде лестницы. По этим выбоинам было довольно легко спускаться и подниматься.
Делать было нечего, пришлось лезть вниз. Как говорится, «назвался груздем, полезай в кузов». Уже и не очень хотелось дальше идти, но нужно было довести дело до конца.
Благо дальше идти было уже не так далеко. Только спустившись, я увидел впереди отблески света. Выход на свободу был близко, и он был открыт всем ветрам. То есть, к убежищу можно было просто элементарно подобраться снизу по этим тоннелям, главное, чтобы кто-то открыл люк.
Уже увидев «свет в конце тоннеля», я шёл к нему и прикидывал, какое расстояние я преодолел от люка. Сделать это было не так-то просто, но по грубым прикидкам получалось, что, наверное, около двух километров. Может, больше, а может, и меньше.
Тоннель обрывался совершенно нетехнологическим образом. Он был просто обрублен. Дойдя до конца, я оказался на краю огромной воронки. Воронка эта была не абы где, а на самом берегу Москвы-реки. Воронка «съела» часть берега, образовав своего рода залив. Да, сюда сбросили что-то очень серьёзное.
Ручей, вырываясь на свободу, дальше бежал по склону, весело перекатываясь на камнях. Он уже промыл себе приличное русло и теперь являлся притоком Москвы-реки. Такая вот карьера!
Я стоял на краю дыры и смотрел вовсе не на ручей. Мне нужно было понять, что это за место и таит ли оно само в себе какую-то опасность. Было бы хорошо пробежаться по окрестностям, но я не мог этого сделать. Вход в убежище был открыт, и я не мог оставить путь к нему без присмотра. Если что, можно будет сюда вернуться позже, хотя дело уже постепенно начинает идти к вечеру. И осознание этого вселило в грудь тревогу.
Ещё раз окинув взглядом окрестности, я вздохнул и направился назад.
25. Оракул
Как говорится, человек предполагает, а кто-то другой за него располагает. И речь идёт вовсе не о боге, а о ком-то с руками и ногами.
Дело в том, что когда я вернулся к люку, он был закрыт! Закрыт и заперт изнутри! Поднять крышку я не мог, она сидела как влитая.
Несколько раз смачно выругавшись, я спустился вниз. Некоторое время стоял, уперев руки в бока и глядя вверх, сверля крышку взглядом и пытаясь понять, что случилось. Грешным делом, начал думать, что это хранитель и есть главный предатель, и следы вовсе не женские, а детские. Но через некоторое время отмёл эту мысль. Этот мальчик на такое был неспособен. И в силу возраста, да и в силу того, что его убежище выбрало хранителем, а это не просто работа. Между ними существует какая-то особая связь, и делать что-то во вред этому месту, думаю, он физически неспособен. Да к тому же закрывание люка не имело смысла. Если бы он имел к этому отношение, то должен был понимать, что я, скорее всего, найду выход на улицу, и, найдя его, вернусь обратно к убежищу. А когда вернусь, то задам неприятные вопросы! Что он будет тогда делать? Если только… к тому времени вопросы задавать будет уже поздно!