Открой чакры, или умри!
Шрифт:
— Алик, ну-ка, врежь мне ещё разок! Я так понимаю, мы сейчас полезем в какую-то жопу, неплохо бы иметь маны под завязку.
— Блин, Лиса, я не буду! Ты же знаешь, я этого терпеть не могу! У тебя достаточно маны, я тебя так зарядил, что надолго хватит!
— Алик, — Алиса серьёзно посмотрела мне в глаза, — я знаю эту твою рефлексию по поводу насилия к женщине, но послушай сейчас очень внимательно, что я скажу. Можешь сходить туда, где меня держали, соскрести со стен кишки тех, кто меня бил, чтобы лишить сил, и спросить у них нравится ли мне это.
— Знаю, — пожал я плечами.
— Ни хрена ты не знаешь! — жёстко сказала Алиса, — потому что ты путаешь форму и содержание. Это только выглядит так, что ты меня бьёшь. На деле от твоих ударов я не испытываю боли, а испытываю нечто другое… огромный прилив энергии и счастья… если хочешь, можешь назвать это оргазмом!
На слове «оргазм», Марта громко икнула.
Мы с Алисой резко повернулись к ней, и она съёжилась под нашими взглядами.
— Ты ведь понимаешь, о чём я говорю, да? — обрадовалась Алиса, — а ты, как заряжаешься, через боль? Или другим способом?
— Через боль? — подловил я её на слове, и мы тут же забыли про Марту, чему она была несказанно рада.
— Не цепляйся к словам, — махнула рукой Алиса, — да, в основе лежит боль… но мне не больно! Она сразу трансформируется в энергию и удовольствие! И пусть это выглядит как то, что ты меня бьёшь, на деле ты меня…
— Что? — не удержалась и ляпнула Марта, о чём тут же пожалела, потому что мы снова повернулись к ней.
— Нет, не то, о чём ты подумала, — сказала, улыбнувшись, Алиса, — хотя что-то в этом есть.
— Насколько я понимаю, это и есть классический мазохизм, — сказал я.
— Неправильно понимаешь, — терпеливо сказала Алиса, хотя было видно, что разговор ей уже начинает надоедать, — мазохисты получают удовольствие от боли и унижения, я не переношу по отношению к себе ни того ни другого. Я получаю удовольствие от врывающихся в меня лавиной потоков маны. А если, чтобы это случилось, нужно меня ударить… что ж, не мы придумали это. Так уж сложилось. И есть ещё один важный момент! — Алиса снова наклонилась ко мне.
— Какой же? — спросил я, понимая, что она ждёт этого вопроса.
— То, что ты этого терпеть не можешь! — сказала Алиса, — если бы тебе это нравилось, я бы, честно говоря, напряглась. А так у нас сложился отличный, на мой взгляд, симбиоз!
— Возможно, ты права во всём, — вздохнул я, — но когда ты мне говоришь: «ударь меня», я должен просто взять и врезать симпатичной девчонке ни с того, ни с сего. Ну, это же ненормально!
— А ты закрой глаза и представь на моём месте Марту! — искренне сказала Алиса.
— Эй! — возмутилась Марта.
— Да неважно, симпатичная или нет, — сказал я.
— Эй! — снова возмутилась Марта.
— Да вообще дело не в этом. Мне просто не хочется тебя бить, и всё! Каждый раз приходится переступать через себя, — сказал я.
— Ну не знаю, там, в камере, ты меня здорово
— Там была производственная необходимость! — сказал я, — просто мне кажется, что должен быть какой-то другой способ.
— Кстати, — Алиса повернулась к Марте, — всё это большой секрет! Об этом никто не должен знать, хорошо? — последнюю фразу она сказала с нажимом, и интонация подразумевала кару за невыполнение просьбы.
— Не волнуйся, — не стушевалась Марта, — мы в одной лодке, — сказала она, и её взгляд скользнул куда-то за наши спины.
Мы с Алисой медленно повернулись, уже понимая, на что посмотрела Марта.
Сидевший на некотором отдалении пленник очень внимательно и увлечённо слушал наш разговор, узнав для себя много нового. Теперь-то он понял, как обессиленная фурия вырвалась на свободу и смогла справиться со всей их командой. Он не учёл лишь то, что это знание может быть для него смертельно опасным.
Я не успел даже заметить, когда Алиса успела создать алый шар плазмы. Видел только его стремительный полёт в голову этого бедолаги. Тот рухнул замертво с обожжённым лицом, и воздух наполнился тошнотворным запахом горелой плоти.
— Алиса, да чтоб тебя! — возмущённо всплеснул я руками, — зачем?
— Он слишком много знал, — многозначительно ответила она.
— Я знал, что ты его в живых не оставишь, — продолжал я возмущаться, — да мне, честно говоря, и плевать! Я его защищать не собирался. Но он был нам ещё нужен! А вдруг мы сейчас не сможем найти ключ от выхода? Сначала ты убила охранника, теперь его, у нас вообще не осталось больше тех, кого можно было бы допросить и узнать нужную нам информацию.
— Ну, прости, — неожиданно виноватым голосом сказала Алиса, я такой интонации от неё никогда и не слышал, — погорячилась немного… ну, накажи меня! Ударь! — она просительно посмотрела на меня, но в уголках глаз плясали лукавые искорки.
— Да ну тебя, — махнул я раздражённо рукой.
— Я могу ударить, если надо… — робко подала голос Марта.
Алиса резко повернулась к ней.
— Ты помнишь, что я сделаю с тем, кто меня ударит? — членораздельно произнесла она.
— А Марта права, — сказал я, — ты просто хотела получить поощрение под видом наказания, а это хитрость. Если ты, правда, чувствуешь свою вину, то должна позволить ей себя ударить и дать при этом гарантии безопасности.
— Хрена! — резко бросила Алиса и откинулась на спинку стула, — я просто шутила. Но если вздумаешь меня ударить, вспоминай о том, что я говорила! — добавила она, снова повернувшись к Марте.
— Да я тоже пошутила, — сказала Марта, — я же не самоубийца! Больно мне надо рисковать жизнью, непонятно ради чего!
— Ладно, пойдёмте искать ключ, — вздохнул я, — девочки, как же с вами тяжело!
— А со мной-то чего тяжело? — удивилась Марта, — я-то тут при чём?
— Я не говорил, что тяжело с тобой, я сказал, что тяжело с вами! — разъяснил я, но судя по их взглядам, они ни черта не поняли.