Открой чакры, или умри!
Шрифт:
– Алик, ну-ка, врежь мне ещё разок! Я так понимаю, мы сейчас полезем в какую-то жопу, неплохо бы иметь маны под завязку.
– Блин, Лиса, я не буду! Ты же знаешь, я этого терпеть не могу! У тебя достаточно маны, я тебя так зарядил, что надолго хватит!
– Алик, – Алиса серьёзно посмотрела мне в глаза, – я знаю эту твою рефлексию по поводу насилия к женщине, но послушай сейчас очень внимательно, что я скажу. Можешь сходить туда, где меня держали, соскрести со стен кишки тех, кто меня бил, чтобы лишить сил, и спросить у них нравится ли мне это.
– Знаю, – пожал я плечами.
– Ни хрена ты не знаешь! – жёстко сказала Алиса, – потому что ты путаешь форму и содержание. Это только выглядит так, что ты меня бьёшь. На деле от твоих ударов я не испытываю боли, а испытываю нечто другое… огромный прилив энергии и счастья… если хочешь, можешь назвать это оргазмом!
На слове «оргазм», Марта громко икнула.
Мы с Алисой резко повернулись к ней, и она съёжилась под нашими взглядами.
– Ты ведь понимаешь, о чём я говорю, да? – обрадовалась Алиса, – а ты, как заряжаешься, через боль? Или другим способом?
– Через боль? – подловил я её на слове, и мы тут же забыли про Марту, чему она была несказанно рада.
– Не цепляйся к словам, – махнула рукой Алиса, – да, в основе лежит боль… но мне не больно! Она сразу трансформируется в энергию и удовольствие! И пусть это выглядит как то, что ты меня бьёшь, на деле ты меня…
– Что? – не удержалась и ляпнула Марта, о чём тут же пожалела, потому что мы снова повернулись к ней.
– Нет, не то, о чём ты подумала, – сказала, улыбнувшись, Алиса, – хотя что-то в этом есть.
– Насколько я понимаю, это и есть классический мазохизм, – сказал я.
– Неправильно понимаешь, – терпеливо сказала Алиса, хотя было видно, что разговор ей уже начинает надоедать, – мазохисты получают удовольствие от боли и унижения, я не переношу по отношению к себе ни того ни другого. Я получаю удовольствие от врывающихся в меня лавиной потоков маны. А если, чтобы это случилось, нужно меня ударить… что ж, не мы придумали это. Так уж сложилось. И есть ещё один важный момент! – Алиса снова наклонилась ко мне.
– Какой же? – спросил я, понимая, что она ждёт этого вопроса.
– То, что ты этого терпеть не можешь! – сказала Алиса, – если бы тебе это нравилось, я бы, честно говоря, напряглась. А так у нас сложился отличный, на мой взгляд, симбиоз!
– Возможно, ты права во всём, – вздохнул я, – но когда ты мне говоришь: «ударь меня», я должен просто взять и врезать симпатичной девчонке ни с того, ни с сего. Ну, это же ненормально!
– А ты закрой глаза и представь на моём месте Марту! – искренне сказала Алиса.
– Эй! – возмутилась Марта.
– Да неважно, симпатичная или нет, – сказал я.
– Эй! – снова возмутилась Марта.
– Да вообще дело не в этом. Мне просто не хочется тебя бить, и всё! Каждый раз приходится переступать через себя, – сказал я.
– Ну не знаю, там, в камере, ты меня здорово
– Там была производственная необходимость! – сказал я, – просто мне кажется, что должен быть какой-то другой способ.
– Кстати, – Алиса повернулась к Марте, – всё это большой секрет! Об этом никто не должен знать, хорошо? – последнюю фразу она сказала с нажимом, и интонация подразумевала кару за невыполнение просьбы.
– Не волнуйся, – не стушевалась Марта, – мы в одной лодке, – сказала она, и её взгляд скользнул куда-то за наши спины.
Мы с Алисой медленно повернулись, уже понимая, на что посмотрела Марта.
Сидевший на некотором отдалении пленник очень внимательно и увлечённо слушал наш разговор, узнав для себя много нового. Теперь-то он понял, как обессиленная фурия вырвалась на свободу и смогла справиться со всей их командой. Он не учёл лишь то, что это знание может быть для него смертельно опасным.
Я не успел даже заметить, когда Алиса успела создать алый шар плазмы. Видел только его стремительный полёт в голову этого бедолаги. Тот рухнул замертво с обожжённым лицом, и воздух наполнился тошнотворным запахом горелой плоти.
– Алиса, да чтоб тебя! – возмущённо всплеснул я руками, – зачем?
– Он слишком много знал, – многозначительно ответила она.
– Я знал, что ты его в живых не оставишь, – продолжал я возмущаться, – да мне, честно говоря, и плевать! Я его защищать не собирался. Но он был нам ещё нужен! А вдруг мы сейчас не сможем найти ключ от выхода? Сначала ты убила охранника, теперь его, у нас вообще не осталось больше тех, кого можно было бы допросить и узнать нужную нам информацию.
– Ну, прости, – неожиданно виноватым голосом сказала Алиса, я такой интонации от неё никогда и не слышал, – погорячилась немного… ну, накажи меня! Ударь! – она просительно посмотрела на меня, но в уголках глаз плясали лукавые искорки.
– Да ну тебя, – махнул я раздражённо рукой.
– Я могу ударить, если надо… – робко подала голос Марта.
Алиса резко повернулась к ней.
– Ты помнишь, что я сделаю с тем, кто меня ударит? – членораздельно произнесла она.
– А Марта права, – сказал я, – ты просто хотела получить поощрение под видом наказания, а это хитрость. Если ты, правда, чувствуешь свою вину, то должна позволить ей себя ударить и дать при этом гарантии безопасности.
– Хрена! – резко бросила Алиса и откинулась на спинку стула, – я просто шутила. Но если вздумаешь меня ударить, вспоминай о том, что я говорила! – добавила она, снова повернувшись к Марте.
– Да я тоже пошутила, – сказала Марта, – я же не самоубийца! Больно мне надо рисковать жизнью, непонятно ради чего!
– Ладно, пойдёмте искать ключ, – вздохнул я, – девочки, как же с вами тяжело!
– А со мной-то чего тяжело? – удивилась Марта, – я-то тут при чём?
– Я не говорил, что тяжело с тобой, я сказал, что тяжело с вами! – разъяснил я, но судя по их взглядам, они ни черта не поняли.