Откройте небо в себе
Шрифт:
Я веду мяч к корзине. В спортивном зале напряжённое безмолвие , слышно лишь щёлканье затвора фотоаппарата. Болельщики замерли в ожидании броска. Я послал мяч в корзину. И….
Кто-нибудь выключите этих птиц!!! Они так громко поют, что мешают мне спать.
– Максим, вставай!! – мама ласково гладила мои волосы.
Я так не хотел просыпаться. Ведь во сне я здоров. А здесь в реальности мои собственные ноги меня не слушались.
Но я поднялся, мама помогла мне перебраться в инвалидное кресло. За завтраком мы не проронили ни слова. Я нарушил молчание лишь тогда, когда мама принялась мыть и составлять посуду:
– Мам,
– Я взяла отпуск за свой счёт, – она на мгновение замерла с тарелкой в руках.
– А как я теперь буду ходить в школу?
Действительно как? Я не любил школу с её глупыми правилами, но там у меня остались друзья. Мама долго думала, что сказать. Она, словно боялась этого вопроса.
– Максим, дорогой, через несколько недель…. – она взяла паузу, я чувствовал, что каждое слово давалось ей с трудом. – Я перевела тебя в другую школу. Нам придётся переехать в другой район, поближе к той школе. Я уже договорилась о жилье. Там хорошо, тебе понравится. Школа приличная.
– Но я не хочу в другую школу. С чего ты взяла, что мы должны переехать! – я вдруг перешёл на крик. Мне действительно не хотелось переезжать, к тому же менять школу. Ведь до окончания учёбы оставался только год. И здесь многое напоминало об отце.
– Максим, ты должен понять, нам будет очень трудно спускаться с восьмого этажа. Да и школа эта не приспособлена… – тут она замялась, боясь произносить это слово.
– Для инвалидов, – я продолжил за неё.
– Максим, ты должен понять, – вновь повторила мама и подошла ко мне.
– Мама, я всему научусь, научусь управлять этой проклятой коляской. Научусь ходить заново, только, пожалуйста, давай останемся здесь, – я не заметил, как моя речь переросла в рыдания и стала бессвязной. Мама бросилась ко мне и обняла.
– Всё будет хорошо, всё наладится, – приговаривала она.
Прошло несколько дней. Несколько серых, наполненных отчаянием дней. Мама собирала вещи и раскладывала их по коробкам. Она несколько раз уезжала, чтобы отвезти коробки в новую квартиру.
Я пытался представить, что где-то есть параллельная вселенная, где всё по-другому и папа жив. Интересно, какими бы мы были и чем бы я там занимался?
Каждый день я повторял одно и то же заклинание, которое придумал не так давно – пошевели большим пальцем на правой ноге, пошевели большим пальцем на левой ноге. Я так хотел, чтобы это незамысловатое колдовство сработало. Но пальцы на ногах оставались неподвижными.
Мы часто ездили в реабилитационный центр. Медицинский персонал клиники уже привык ко мне. Врачи говорили, что моему упорству можно позавидовать. Мама по несколько раз в день делала мне массаж, растирала мышцы. Будто это чем-то могло помочь. Однако она не теряла надежды.
Я маялся со скуки. Пытался читать книги, но ни Достоевскому, ни Толстому надолго не удалось увлечь меня. Ежечасно я выглядывал в окно. Жизнь продолжалась. С деревьев весело кружась, слетали листья. В воздухе носились, задорно щебеча стайки птиц. Люди по – прежнему были заняты только своими делами. Встречались, влюблялись. Я же боялся, что жизнь пройдёт мимо меня.
Мама видела моё состояние и хотела, чтобы я хоть как-то развеялся. Она попросила соседа помочь спустить меня на прогулку. Сосед, надо сказать, был пьющий. Я, кажется, никогда не видел его трезвым.
Наконец-то я на улице. Свежий осенний ветер легко коснулся моего лица. Я почувствовал прилив сил. Краем глаза я видел, как мама предложила соседу деньги, но он отказался.
Было прохладно, но солнечно. Мама тихонько катила коляску. Прохожие смотрели на нас кто с любопытством, кто с жалостью. Жалость – то самое чувство, которое я возненавидел.
Я попросил маму отвезти меня на спортивную площадку, которая пустовала. Ребята, наверное, были в школе. Мне это понравилось. Я бы не выдержал ещё одного жалостливого взгляда.
– Ты хочешь погулять здесь? – спросила мама.
– Да, ты можешь идти, собирать вещи, – в моём голосе звучала обида. Я всё ещё не смирился с мыслью о переезде.
– Как я могу оставить тебя одного? – возмутилась она.
– Оставь меня в покое, – упрямо и зло проговорил я.
Она обиженно посмотрела на меня. Но больше всего на свете я мечтал об одиночестве. Без жалости и заботы.
– Если что, сразу звони, – она вложила мне в руки мобильник и покинула меня.
Я долго смотрел маме в след, пока она не превратилась в крохотную точку у большого серого дома, затем выехал в центр площадки и огляделся. У грубо выструганной деревянной скамьи лежал мяч. Я схватил его. Ещё раз, осмотревшись и убедившись, что никого нет, я решил попробовать смогу ли играть. Первые попытки принесли неудачу. Мне было трудно отбивать мяч от асфальта и одновременно катить коляску вперед. Однако во мне проснулось упорство, и я продолжал. Не сдаваясь, я вёл мяч к корзине. Он был послушен моим рукам. Впервые за эти дни я почувствовал радость, от того, что бросил мяч в кольцо. Он описал круг по кромке кольца, но в саму корзину не попал. Я не расстроился. Но у меня ещё будет шанс забить гол.
– Круто!!! – чей-то голос за моей спиной заставил меня вздрогнуть. Я повернулся и увидел Олега, парня из баскетбольной команды. Он показался мне великаном. В его серых глазах мелькнуло какое – то чувство. Жалость? Я нахмурился. Неужели это мерзкое чувство станет теперь моим постоянным спутником.
Олег взял мяч и сделал пас мне. Я немного удивился, но успел поймать мяч. Снова кинул его в корзину. На сей раз, я сумел забить. Это был трёхочковый.
– Красавчик!!! Дай пять!! – он схватил меня за руку и похлопал по плечу. – Как ты?
Олег вдруг стал серьёзным.
«Как я? Что не видно, чёрт побери. Вальс танцую» – подумал я и бросил угрюмый взгляд на Олега.
– Порядок, – вслух, без выражения сказал я. – Мама только волнуется.
Мяч снова оказался у Олега в руках, и он уверенно вел его к корзине.
– Мамы, они такие, – с улыбкой ответил Олег и кинул баскетбольный мяч в кольцо. Бросок получился удачный.
Мы ещё поговорили немного ни о чём существенном. Олег достал сигареты из кармана и закурил. Было видно, что он стесняется спросить смогу ли я ходить. Мне же неловко было при нём звонить маме с просьбой, чтобы она забрала меня. Поэтому решил сам доехать до подъезда, а там уже позвать её. Когда я направился к выходу, Олег окрикнул меня: