Откройте принцу дверь!

Александрова Наталья Николаевна

– Да… – признался Иван. – Понимаете… понимаешь, я переводил через улицу старушку…

– Ты прямо тимуровец! – хмыкнула я.

– …И тут на нас налетела какая-то машина… я упал, и весь торт… – Он снова выразительно показал на свой испачканный костюм. – Борис будет недоволен…

– А как старушка? – машинально поинтересовалась я, но тут же поняла, насколько сейчас неуместен весь этот разговор, и проговорила, с трудом подбирая слова: – Борис… Борис ничего не скажет. Он погиб. Погиб вместе с женой.

– Что? –

переспросил Иван. – В том-то и дело, что старушка куда-то пропала…

Я поняла, что он меня не слушает. Во всяком случае, последние мои слова до него не дошли.

– Борис погиб! – повторила я, повысив голос. – Разбился насмерть в автокатастрофе!

– Что?! – Иван растерянно заморгал глазами.

На этот раз, похоже, он все понял.

– Как? – он попятился и сел на банкетку. – Почему? Откуда ты узнала? Как это случилось?

– Их показали по телевизору, – проговорила я негромко. – Они разбились в машине. На юге Франции, около Марселя. Я тебе очень сочувствую…

– Как же так… – бормотал Иван, глядя в пол перед собой. – Я получил от него это письмо и подумал, что мы помиримся… то есть не помиримся, это не то слово… ведь мы с ним все же братья… Как же так? Вы уверены… ты уверена, что это действительно он? Не может быть никакой ошибки?

– По телевизору показали их фотографии. Его и Нелли. И назвали имена. Не думаю, что они ошиблись…

– Я опоздал! – Иван схватился за голову, окончательно размазав по волосам клубнику. – Я слишком долго собирался! Теперь Борис мертв, и ничего уже не исправить!

Я отняла его руки от лица, пытаясь оттереть липкую массу салфеткой. Прикрикнуть на него и срочно отправить в ванну не поворачивался язык. У человека горе, а я тут со своей чистотой!

Раздалось громкое цоканье когтей, и в прихожей появился Бонни. Увидев Ивана, он задрал морду и негромко, тоскливо завыл.

– Бонни, не надо! – проговорила я, погладив пса по загривку. – Я тебя понимаю, не плачь…

– Значит, это точно он, – вздохнул Иван, взглянув на собаку. – Пес не может ошибиться…

Конечно, это прозвучало глупо, но я Ивана поняла. Вообще, я с удивлением обнаружила, что хорошо его понимаю, и мне с ним удивительно легко. Мы как будто говорили на одном языке…

Впрочем, это был не самый подходящий момент для таких открытий.

Иван сидел посреди прихожей на бархатной банкетке, грустно глядя перед собой…

Он только-только поверил, что сумеет наладить отношения со своим братом, что они преодолеют застарелые обиды, сблизятся – и тут Борис погибает…

Я не успела додумать до конца свою мысль, потому что в этот самый момент зазвонил телефон.

Мы с Иваном оба уставились на телефонный аппарат.

Точнее, уставились на него все трое. Бонни тоже не сводил глаз с трезвонящей штуковины, причем с ним творилось что-то странное:

шерсть на загривке вздыбилась, пасть угрожающе приоткрылась, обнажив клыки, и вместо горестного подвывания он испустил знакомое мне угрожающее рычание.

– Кто-то звонит, – выдал Иван глубокомысленно.

Надо же, какое тонкое наблюдение!

– Может быть, это Борис? – проговорил он вдруг с зарождающейся надеждой. – Вдруг сообщение оказалось ошибочным, и он его хочет опровергнуть…

– Откуда он может знать, что ты здесь?.. – проворчала я, но тем не менее подняла трубку.

– Можно попросить Ивана Алексеевича Ланского? – проговорил какой-то приглушенный голос.

Хотя было плохо слышно, я даже не поняла – мужчина говорит или женщина, – но тем не менее голос показался мне смутно знакомым. Больше того – он вызвал у меня беспокойство.

– Это тебя! – прошептала я, прикрыв трубку ладонью. – Ты кому-нибудь давал этот телефон?

– Нет, – он энергично замотал головой. – Хотя давал… в фирме «Спейс», куда я ходил на собеседование… я же должен был дать им какой-то номер для связи…

– Значит, это они! – и я протянула ему трубку.

По своему опыту я знала: работа – это серьезно.

Бонни вел себя странно: он рычал, скалился и даже попытался отобрать у меня трубку.

– Прекрати хулиганить! – прикрикнула я на него. – Это важный звонок!

Бонни обиженно замолчал и отступил в угол. Морда его приобрела выражение, которое у человека можно было бы назвать «Не говорите потом, что я вас не предупреждал».

Иван поднялся с банкетки, взял трубку и поднес ее к уху.

– Ланский!

Он слушал, и его лицо на глазах менялось. Сначала на нем появилось удивление, которое переросло в недоверие и наконец – в растерянность. Впрочем, последнее выражение для него было довольно обычным. Думаю, что с ним он и появился на свет.

– Да… – проговорил он наконец. – Хорошо… обязательно сегодня? Ну ладно, я приду…

Повесив трубку, он снова тупо уставился в стенку перед собой, как будто там проступила огненная надпись.

– Они что – снова зовут тебя на собеседование? – спросила я, когда поняла, что он не торопится с объяснениями. – Передумали брать тебя в свой штат?

– Это не из «Спейса»… – отозвался он наконец. – Это звонил представитель иностранной юридической коллегии. По поводу какого-то наследства…

– Наследства? – переспросила я удивленно.

Наследство – это слово не из моего словаря. Это что-то из западной жизни, скорее даже – из английской классической литературы: старый лорд умирает, оставляя своей бедной племяннице миллионы… Злые родственники пытаются уничтожить завещание, но преданный слуга разрушает их козни…

– Какое наследство? – повторила я. – Это как-то связано с гибелью Бориса?