Открыть глаза
Шрифт:
Глава 10
Ferroman: На пианино играть тоже очень просто.
Всего лишь надо попадать на нужные клавиши в нужный момент.
BASH
Альбатрос быстро шел на поправку. Уже на пятый день Таики начал разминать ее пострадавшее крыло. Мерси всегда присутствовала при этих процедурах – ей нравилось наблюдать за спокойными и аккуратными действиями черноволосого. Увы, почти за неделю в их обществе
Как и в первый день «нечисть» выходила на пляж только после захода солнца. Она плавала в море, разжигала костры, играла в догонялки (по большей части оборотни и те, кто боялся оказаться в их зубах) и всегда с любезными улыбками приглашала Мерси присоединиться. Та неизменно отказывалась, вежливо, но твердо. Как бы приветливо ни махал ей Итиро, сколь бы предубедительна ни была Аканэ и заботлива Юмико, девушка чувствовала себя среди них чужой. У каждого была своя группа, свои друзья, свои интересы. А она словно смотрела на них со стороны, признавала, но не могла принять. Не решалась сделать шаг навстречу, будто пугаясь возможности заразиться этой странной любовью к «темной стороне».
В какую-то из таких ночей Мерси не спалось. Она тихонько выскочила из своей комнаты и спустилась в гостиную. «Нечисть» уже отправилась на пляж и грозилась задержаться там до утра. В комнате было темно и очень тихо. Зажигать огромную люстру Мерси не стала – именно сегодня ей хотелось посидеть в темноте. Забравшись с ногами в кресло у окна, она отрешенно смотрела, как лунный свет играет серебром на гладкой ткани шелкового платья.
– Хорошая ночь, верно? – голос из соседнего кресла заставил девушку вздрогнуть. Но сердце также быстро вернулось к прежнему ритму – Таики, пожалуй, был единственный, кому она прощала нарушенное одиночество. – Сегодня полнолуние, - парень чуть подался вперед, и на мгновение его лицо тоже попало в серебристый водопад.
– Думаешь, оборотни превратятся в диких безжалостных монстров? – хмыкнула Мерси.
– Кто их знает, - философски пожал плечами Таики.
– Ты же не веришь во всю эту чушь?
– Вера – понятие исключительно личное, - уклонился от ответа черноволосый. – Ты играешь на фортепиано?
Такая резкая смена темы заставила Мерси удивленно взмахнуть ресницами:
– Нет...
– Хочешь, научу?
– Меня?! – совсем опешила девушка. Из соседнего кресла раздался смешок.
– Ты видишь здесь кого-то еще?
– Но...
– На втором этаже есть небольшой зимний сад. Идем?
Мерси помотала головой: причем здесь сад? Куда идем?
– Там фортепиано, - словно прочитав ее мысли, объяснил Таики. Он подошел к Мерси и протянул ей руку.
– Да я и нот-то почти не знаю, - попыталась отказаться девушка.
– Я же не говорил, что буду учить тебя нотной грамоте, - улыбнулся парень. – При наличии таланта она не нужна.
Мерси в раздумии прикусила губу: все ее естество кричало о желании сыграть. Она бы и с бубном сейчас попрыгала, дай ей кто такую возможность. Но если дед узнает, что она опять музицировала на людях, то запросто лишит ее и той ничтожной доли свободы, которую она с таким трудом отвоевывала более трех лет. Вот
– Хорошо, - решилась девушка прежде, чем разум успел вставить категорическое «нет». Таики улыбнулся, чуть сжал ее ладошку, и повел к лестнице.
Ту ночь Мерси могла смело назвать одной из лучших в своей жизни. Она уже и забыла, как это – творить. Отдаваться целиком чувству безграничной свободы, словно лететь на крыльях ветра, словно скакать верхом на диком жеребце, словно мчаться с потоком времени по бескрайним просторам Вселенной. Ее пальцы сами находили нужные клавиши, глаза не искали нот – музыка шла из сердца, вырываясь из него, словно плененный зверь из тесной старой клетки.
Черноволосый таинственно улыбался. Он смотрел на девушку, и не мог отвести взгляд. Сейчас, именно сейчас она была самой собой: дикой, порывистой, немного безумной в своем неистовом желании. Она была прекрасна, она очаровывала и пленяла, завораживала и притягивала взор. Рыжие локоны растрепались, ультрамариновые глаза блестели в свете луны...
Мерси не почувствовала, как руки Таики легли ей на ладони. Ему пришлось силой отнимать их от клавиш.
– Достаточно на сегодня, - шепнул он, почти касаясь губами ее уха. Она оглянулась, сверкнула безумным взглядом и снова потянулась к фортепиано. Входная дверь отворилась еще раз – с прогулки вернулась Сузуми. – Пора спать, - ни на октаву не повышая голос объявил Таики, подхватил возмущенную Мерси на руки и ужом прошмыгнул в ее комнату. Девушка пискнула было что-то протестующее, но тонкий палец лег ей на губы:
– Хороших снов, моя юная сирена, - и в ту же секунду, будто кто-то выключил свет: в глазах Мерси потемнело и она без сил упала на подушки.
Утро, впервые за все лето, выдалось хмурым. Капал мелкий дождь, ветер стеснительно, с перерывами, постукивал в окно. Серые тучи, не грозовые, а тягучие будто кисель заволокли небо. Мерси проснулась ближе к обеду, потянулась до скрипа в суставах и поняла, что давно не чувствовала себя лучше. Погода не только не ухудшила ее настроения, а наоборот – еще больше его подняла:
– Да здравствует серфинг! – воскликнула девушка, натягивая на себя тугой костюм. Что было вчера, она помнила смутно. Вроде бы Таики предложил сыграть на пианино, она еще пыталась отказаться. Не вышло... Мерси помнила, как порождала первые, бессвязные звуки, как вглядывалась в нотную тетрадь, и как парень отобрал ее со словами «играй сердцем, глаза только мешают». Ну, она и сыграла. Вроде бы. Эта часть воспоминаний упрямо схоронилась где-то в подсознании.
Подхватив свою испытанную доску, на заказ выкрашенную в цвет Индиго (мастер долго разбирался, какой именно оттенок синего требует заказчица), Мерси сбежала по лестнице на первый этаж. Дверь в гостиную была приоткрыта, и оттуда слышались голоса. На цыпочках, стараясь не привлечь к себе нежелательного внимания, девушка скользнула к «вратам».
Таики бесшумно подошел к двери и наблюдал, как затянутая в спандекс Мерси убегает из пансионата. В отличие от девушки, его настроение сегодня нельзя было назвать хорошим. Подобострастно улыбаясь, к парню подошел Итиро:
– Вчера мы слышали звуки фортепиано из зимнего сада, - осторожно сказал он. – Нам стоит вас поздравить?
Таики окинул его презрительным взглядом, чуть приподняв верхнюю губу, словно вожак стаи, котому молодой трусливый волчонок притащил тухлую курицу из личных запасов.