Открытие Германии

Савельев Андрей Антонович

Со временем, примерно через год после выпуска первого номера "Советского слова" мы научились добывать информацию собственными силами. Ее регулярно доставляли наши "корпункты" в землях, чаще стали ездить в командировки сотрудники редакции, создался актив корреспондентов из числа специалистов, работавших в управлениях СВАГ и на местах. Каждое утро редакция получала пачку немецких газет, и в график редакторского труда было включено время на просмотр берлинских газет. Слабо зная немецкий язык, мне пришлось нанять немецкую учительницу, помогавшую читать немецкие газеты. Она ни слова не знала по-русски, не учила меня "их бин, ду бист", а помогала точнее понять газетные публикаций. В конце занятия учительница

говорила: мы занимались столько-то времени, с вас причитается столько-то марок.

В конце концов, основной трудностью становился не объем информации, а умение разобраться в потоке фактов и сообщений, особенно в дни бурных событий, связанных с обострением борьбы по германскому вопросу. Наши довоенные знания и опыт военного времени были явно недостаточны.

Приведу пример работы над номером "Советского слога" за 12 июля 1947 года. После выхода газеты в свет я прочитал сообщения о текущих событиях во всех возможных источниках. Нерадостная картина! Газета не опубликовала сообщение о запрете коммунистических газет в заданных зонах. Наша "соб.инф." о забастовочном движении в западных зонах отстала на 3-4 дня. Пропущена декларация блока партий Тюрингии по вопросу о единстве Германии. Прозевали сообщение об открытии памятника В.И.Ленину в Эйслебене. Не попало в газету сообщение о прибытии немецких писателей из Москвы и их первые интервью. Могли дать, но не дали сообщение о первом заседании немецкого экономического комитета Народного совета и о выступлении на нем против плана Маршалла. Не появилось в тот день в нашей газете сообщение об открытии "культуртага" СЕПГ и о выступлении там Пика, Гротеволя и известного датского писателя Андерсена Нексе.

Под впечатлением "исследования" в моем дневнике записано: "Газета зайдет в тупик, если она будет отставать и плестись в хвосте событий". Депо, конечно, не ограничилось записью в дневнике. В моих руках появилось убедительное основание для конкретных указаний секретариату, отделу внутригерманской жизни и для других действий, обеспечивающих своевременный приток информации в редакцию.

В 1948 году "Советское слово" выглядело уже оригинальной газетой. Сложился дружный трудовой коллектив, журналисты поднаторели в германском вопросе, образовался актив добровольных корреспондентов. Газета выходила по графику, распространялась быстро, имела вполне приличный внешний вид. В Политуправлении СВАГ на одном из совещаний говорили о требованиях увеличить лимит на подписку для комендатур, администраций земель и для Группы войск. Редакция провела большое количестве читательских конференций, где от похвал в адрес газеты могла закружиться голова.

Имеет смысл привести запись телефонного разговора редактора с читателем.

– Редакция? Говори т. Ефимов. Чем кончилась партия международного шахматного турнира?

– Откуда звоните?

– Из войсковой части.

– Знакомы ли Вы с нашим представителем по Мекленбургу?

– Знаком. Хорошо, что имеете здесь своего корреспондента. На вашу газету большой спрос.

– А вы в газете читаете только о шахматах?

– Нет, что Вы! В газете много интересного. Передайте работникам редакции спасибо от нашего личного состава.

– Спасибо, товарищ Ефимов.

Особенность "Советского слова" заключалась еще в том, что она набиралась, версталась, матрицировалась и печаталась руками немецких рабочих. Мы писали и печатали на машинках по-русски, конечно, а немцы набирали текст, не зная русского языка. Странно, но факт. В один из рабочих дней ко мне явились представители профсоюза и заявили, что до закону, изданному в прошлом веке при Бисмарке, за набор на иностранном языке доложена быть надбавка к зарплате. Надбавку дали без всяких споров.

По карточкам немецкие рабочие, в том числе

и в нашей типографии, получали скудный паек. В 1948 году по распоряжению органов СВАГ для индустриальных рабочих вводилось дополнительное к нормам снабжения горячее питание, или, как его называли немцы, "котиковессен", связывая улучшение питания с фамилией советского коменданта Берлина. Немецкий профсоюз с помощью нашего издательства быстро оборудовал столовую, куда в термосах привозили горячую пишу и раздавали рабочим цеха. Немцы хорошо знали, сколько калорий содержится в миске мясного супа, как и в пайке, который они получали по карточкам. Меня удивлял их математический подход к питанию, с калориями они обращались как с граммами. А что сделаешь, если их нормированный рацион был низким. В какой-то книге о первой мировой войне говорилось, что еще в те годы немцы научились организованно голодать. Был период и после второй мировой войны, когда питание немцев сильно ограничивалось. История приучила немцев к калориям и расчетам.

Трудовая дисциплина у немецких рабочих была безупречной. Ровно в два часа дня, как и положено по графику, ни минутой раньше или позже, наборщик поднимается с рабочего места, снимает рабочий халат, моет руки, поправляет галстук и опять-таки в определенное время пьет уже подогретый кофе и ест неизменные бутерброды. Нашим офицерам, руководителям издательства и типографии не приходилось призывать рабочих к соблюдению трудовой дисциплины.

Впрочем, мы попробовали поднять наборщиков на социалистическое соревнование. Говорили им, что советские наборщики за смену набирают в полтора-два раза больше знаков, чем наборщики "Советского слова". Наше предложение немцы довольно твердо отклонили, ссылаясь на то, что они производят набор на иностранном языке.

– Немецкие рабочие и так хорошо работают, – заявил нам профсоюзный функционер.

Отношения между советскими офицерами и немецкими рабочими складывались хорошо. В августе 1947 года я выступал перед рабочими типографии по случаю выпуска сотого номера газеты. Есть такой обычай у немцев. Выступал я на немецком языке, заблаговременно "записав" ее в памяти. Небольшая речь советского "оберста" и "шефа" редакции принималась к моему удивлению, с горячим одобрением. Рабочие, очевидно, почувствовали уважение к со стороны победителей и будущих друзей.

Деятельностью немецких рабочих типографии и издательства руководил начальник издательства И.И.Теренин. В его распоряжении находилось имущество, оцениваемое в миллион марок. Мне почти не приходилось вмешиваться в дела издательства, так как оно работало бесперебойно. Правда, за недостатки в ведении отчетности зам. Главноначальствующего СВАГ генерал Дратвин объявил мне выговор и, успокаивая, сказал: – Не тебе одному объявлен выговор, многим.

Собственно за редакционные дела иногда назревало взыскание, но так ни разу и не обрушилось на потрепанные редакторские нервы.

В настоящее время подшивки "Советского слова" хранятся в библиотеке Института марксизма-ленинизма. Они понадобятся тем, кто изучает историю социалистических преобразований на немецкой земле, Тем, кто захочет оценить интернационализм советского народа и его проявление в побежденной стране. Кто исследует корни "холодной войны".

Газету "Советское слово" можно считать летописью событий в послевоенной Германии. Имеются несомненно горы документов, до которых могут добраться лишь будущие исследователи событий, наши и немецкие историки. Мы же в "Советском слове" по мере сил трудились над тем, чтобы советские люди знали задачи СВАГ, глубоко понимали советскую политику в германском вопросе. И как только оказались выполненными задачи СВАГ, а затем Советской Контрольной Комиссии, так отпадала необходимость выпуска советской газеты на немецкой земле.