Открытие Индии
Шрифт:
Джинна одинок даже в самой Мусульманской лиге; он чуждается самых близких своих сотрудников. Его уважают, но держатся на расстоянии, его больше боятся, чем любят. Нет сомнений в его одаренности как политического деятеля, но эта одаренность в какой-то мере связана со специфическими условиями английского господства в современной Индии. Он известен как адвокат-политик, как тактик, считающий, что использует противоречия между индийским национализмом и английской властью. Если бы условия были иные и ему пришлось бы столкнуться с реальными политическими и экономическими проблемами, трудно сказать, насколько помогли бы ему его способности. Он, пожалуй, и сам сомневается в этом, хотя и не страдает отсутствием самомнения. Этим, повидимому, объясняется его инстинктивная враждебность к переменам, стремление сохранить существующее положение вещей, избегать переговоров и спокойного обсуждения проблем с людьми, которые не согласны с ним полностью. В нынешних условиях он чувствует себя на месте, но трудно сказать, будет ли он или кто-либо другой соответствовать новым условиям. Какая страсть владеет им, к каким целям он стремится? Или, может быть, им не владеет никакая страсть и ему просто доставляет удовольствие разыгрывать острую политическую
Со времени установления в Индии власти англичан из мусульманской среды выдвинулось мало выдающихся деятелей современного типа. Мусульмане дали несколько замечательных людей, но, как правило, они были носителями старой культуры и старых традиций и им трудно было поспевать за современными событиями. Эта неспособность идти в ногу с временем и приспособиться в культурном и других отношениях к новой обстановке вовсе не объяснялась, разумеется, каким-то врожденным недостатком. Это было результатом определенных исторических причин, запоздалого развития нового промышленного среднего класса и сугубо феодальной среды, в которой жили мусульмане, препятствовавшей развитию и проявлению способностей. Особенно велика была отсталость мусульман в Бенгалии, но это, вероятно, вызывалось двумя причинами: истреблением их высших классов в первое время британского владычества и тем фактом, что подавляющее их большинство до обращения в ислам принадлежало к самому низшему классу индусов, издавна лишенному возможностей роста и развития. В Северной Индии образованные мусульмане, принадлежавшие к высшим классам, были привержены к старому традиционному образу жизни, а также к старой системе землевладения. В последние годы происходят заметные сдвиги, и среди индийских мусульман сравнительно быстро развивается новый средний класс, но и теперь они значительно отстают от индусов и других групп в области науки и производства. Индусы тоже являются отсталыми и порой еще более, чем мусульмане, ограничены и скованы традиционным мышлением и образом жизни, но, тем не менее, из их среды выдвинулось много выдающихся людей, проявивших себя в науке, промышленности и в других областях. Немногочисленная община парсов также дала крупных руководителей современной промышленности. Интересно отметить, что семья, из которой происходит Джинна, исповедовала раньше индуизм.
В прошлом многие одаренные люди как из индусов, так и из мусульман шли на государственную службу, поскольку она сулила наиболее заманчивые перспективы. С ростом политического движения за свободу эти соображения стали играть меньшую роль, и одаренные, искренние и мужественные люди примкнули к Конгрессу. Таким образом в его состав вошли многие передовые мусульмане. В более позднее время мусульманская молодежь стала примыкать также к социалистической и коммунистической партиям. Но если не считать этих самоотверженных и прогрессивных людей, мусульмане дали очень мало выдающихся руководящих деятелей, и в государственной службе они видели единственный путь для личного продвижения. Джинна был человеком иного склада. Одаренный, волевой, он не прельщался государственными постами, перед которыми не устояли многие другие. Поэтому он занял совершенно исключительное положение в Мусульманской лиге и сумел завоевать уважение, которым не пользуются многие видные деятели Лиги. К сожалению, его упорство не позволяет ему прислушиваться к новым идеям, и безоговорочная власть над своей организацией выработала в нем нетерпимость как к инакомыслящим в своей среде, так и к другим организациям. Он стал олицетворением Мусульманской лиги. Но возникает вопрос: в условиях, когда Лига становится массовой организацией, как долго может продержаться такого рода феодальное руководство с его отжившими взглядами?
Когда я был председателем Конгресса, я неоднократно обращался к Джинне с письмами и просил его ясно сказать, что, по его мнению, мы должны делать. Я спрашивал его, чего хочет Лига и каковы ее конкретные цели. Я хотел также знать, какие претензии предъявляет Лига к конгрессистским правительствам. Я полагал, что путем переписки можно внести ясность в эти вопросы, а затем, уже при личной встрече,обсудить основные моменты, которые при этом выявятся. Джинна отвечал мне пространными письмами, но не внес никакой ясности в вопрос. Просто поразительно, как старательно он избегал ясного ответа мне или кому-либо другому о том, чего он хочет и в чем состоят претензии Лиги. Мы неоднократно обменивались письмами, но все так и оставалось туманным и неясным, и я не мог добиться ничего определенного. Это очень удивляло меня, и я испытывал чувство какой-то беспомощности. Создавалось впечатление, что Джинна не хочет связывать себя какими-либо обязательствами и отнюдь не стремится к урегулированию разногласий.
В дальнейшем Ганди и другие лица из нашей среды неоднократно встречались с Джинной. Они беседовали часами, но так и не вышли из стадии предварительных переговоров. Мы предлагали созвать совещание представителей Конгресса и Лиг.и для обсуждения общих проблем. Джинна заявил, что это может быть сделано лишь после того, как мы публично признаем Мусульманскую лигу единственной организацией, представляющей индийских мусульман, и что Конгресс должен рассматривать себя как чисто индусскую организацию. Это создавало явные трудности. Мы, разумеется, признавали крупное значение Лиги и именно поэтому обращались к ней. Но как могли мы игнорировать многие другие существовавшие в стране мусульманские организации, часть которых была тесно с нами связана? Кроме того, и в самом Конгрессе было много мусульман, они входили и в состав наших руководящих органов. Если бы мы приняли требование Джинны, это означало бы, что нужно изгнать из Конгресса наших старых товарищей — мусульман и объявить, что им не место в Конгрессе. Это значило бы изменить самую сущность Конгресса и превратить его из открытой для всех общенациональной организации в религиозно-общинную
Мы не могли понять настойчивости, с которой Джинна выдвигал это требование и отказывался обсуждать какие-либо другие вопросы. Мы могли только прийти к выводу, что он но хочет никакого урегулирования, так же как не хочет брать на себя каких бы то ни было обязательств. Его устраивало существующее положение, и он надеялся, что таким путем добьется большего от английского правительства.
Требование Джинны основывалось на новой, недавно им выдвинутой теории о том, что Индия состоит из двух наций — индусов и мусульман. Почему только из двух — неясно, ибо если национальность определяется религией, то в Индии должно быть много наций. Из двух братьев один может быть индусом, а другой мусульманином; следовательно, они будут принадлежать к разным нациям. Эти две нации существуют в различных соотношениях в большинстве индийских селений. Эти две нации не разделены границами — они переплетаются друг с другом. Получалось, что бенгальский мусульманин и бенгальский индус, живущие вместе, говорящие на одном языке, следующие одинаковым традициям и обычаям, принадлежат к разным нациям. Все это было очень трудно понять — это казалось возрождением каких-то средневековых теорий. Трудно дать определение понятия нации. Возможно, что основная характерная черта национального сознания заключается в чувстве принадлежности к одному целому и в противопоставлении этого целого остальному человечеству. Можно спорить о том, насколько сильно это чувство в Индии в целом. Можно даже утверждать, что в прошлом Индия развивалась как многонациональное государство и что постепенно возникало национальное сознание. Но все это — теоретические абстракции, которые мало интересуют нас. В настоящее время самые мощные державы являются многонациональными государствами, и в то же самое время там развивается национальное самосознание, как, например, в США или в СССР.
Из теории Джинны о двух нациях выросла концепция Пакистана, то есть расчлене:&ия Индии. Разумеется, это не разрешало проблему «двух наций», потому что они переплетаются на каждом шагу. Но это придавало метафизической концепции материальную форму. Это, в свою очередь, вызвало бурную реакцию среди большинства в пользу сохранения единства Индии. Обычно национальное единство считается чем-то само собой разумеющимся. Лишь в том случае, когда оно находится под угрозой или под ударом, когда делаются попытки нарушить его, тогда единство начинают ценить и возникает активное стремление сохранить его. Так иногда попытки сеять рознь приводят к укреплению единства.
Между точкой зрения Конгресса и точкой зрения религиозно-общинных организаций существовало коренное различие. Среди последних ведущими были Мусульманская лига и соответствовавшая ей индусская организация Хинду Махасабха. Хотя эти общинные организации в теории и высказывались за независимость Индии, на деле они больше интересовались тем, чтобы добиться преимуществ и специальных привилегий для своих групп. Поэтому им в поисках этих привилегий, естественно, приходилось обращать свои взоры к английскому правительству, и это вело к тому, что они избегали столкновений с англичанами. Позиция Конгресса была так тесно связана с делом освобождения Индии как единой нации, что все остальное отступало на задний план, а это вело к непрерывным конфликтам и трениям с английскими властями. В лице Конгресса индийский национализм противостоял английскому империализму. Конгресс еще дальше развил аграрную, экономическую и социальную программы. Ни Мусульманская лига, ни Хинду Махасабха не занимались такими проблемами и не пытались разработать программу. Социалисты и коммунисты, конечно, весьма интересовались этими вопросами и имели свои программы, которые они пытались протолкнуть и в Конгрессе и за его пределами.
В политике и практической деятельности между Конгрессом и религиозно-общинными организациями имелось еще одно существенное различие. Совершенно независимо от агитационной работы и законодательной деятельности, когда таковая осуществлялась, Конгресс уделял очень большое внимание проведению различного рода конструктивных мероприятий среди масс. Эти мероприятия заключались в организации и развитии кустарной промышленности, в улучшении положения угнетенных классов, а позднее в распространении начального образования. В сельских районах его деятельность заключалась также в проведении санитарных мероприятий и в некоторых простейших формах медицинской помощи. Для проведения этой работы Конгресс создал специальные организации, не связанные с политической деятельностью, привлекшие к себе тысячи людей, полностью посвятивших себя этой деятельности, и еще большее число людей, отдававших ей часть своего времени. Эта спокойная созидательная работа, находившаяся в стороне от политики, проводилась и в периоды, когда политическая жизнь замирала. Но когда правительство находилось в открытом конфликте с Конгрессом, оно препятствовало даже деятельности этих организаций. Кое-кто сомневался в экономическом значении такого рода мероприятий, но нельзя было сомневаться в их социальном значении. Они воспитали многочисленные кадры работников, полностью посвятивших себя этому делу, поддерживавших тесную связь с массами, и привили народу дух взаимопомощи и уверенности в своих силах. Конгрессисты, мужчины и женщины, играли также важную роль в профсоюзных и сельскохозяйственных организациях и фактически создали многие из них. Самый крупный и хорошо организованный индийский профсоюз — профсоюз работников текстильной промышленности города Ахмадабада — был создан конгрессистами и работал в тесном сотрудничестве с ними.
Все эти мероприятия создавали прочную основу для деятельности Конгресса, в то время как у религиозно-общинных организаций такой основы не было. Работа последних носила агитационный характер и проводилась только спорадически, например во время предвыборной кампании. Участникам этих организаций не угрожала постоянная опасность подвергнуться репрессиям со стороны властей, с чем приходилось всегда считаться конгрессистам. Таким образом, карьеристы и оппортунисты значительно больше стремились в эти организации. Однако две мусульманские организации — Ахрар и Джамиат-ул-улема — много страдали от правительственных репрессий, так как они зачастую проводили такую же политическую линию, как и Конгресс.