Открытие себя (сборник)
Шрифт:
Вано Александрович посмотрел на аспиранта задумчиво и устало, улыбнулся.
– Ловить жар-птицу голыми руками – что может быть лучше! Да и цель святая: человек без болезней, без старости – ведь старость тоже приходит от нарушения обмена веществ… Лет двадцать назад я, вероятно, позволил бы и себя зажечь этой идеей. Но теперь… теперь мне надо делать то, что можно сделать наверняка. Пусть даже это будут пилюли…
Кривошеин свернул на поперечную улицу к Институту системологии и едва не столкнулся с рослым человеком в синем, не по погоде теплом плаще. От неожиданности с
– Прошу прощения, – пробормотал тот и проследовал дальше.
Улица была тихая, пустынная – Кривошеин вскоре расслышал шаги за спиной, оглянулся: человек в плаще шел на некотором отдалении за ним. «Ай да Онисимов! – развеселился аспирант. – Сыщика приклеил, цепкий мужчина!» Он для пробы ускорил шаг и услышал, как тот зачастил. «Э, шут с ним! Не хватало мне еще заметать следы». Кривошеин пошел спокойно, вразвалочку. Однако спине стало неприятно, мысли вернулись к действительности.
«Значит, Валька поставил еще эксперимент – а может, и не один? Получилось неудачно: труп, обратившийся в скелет… Но почему в его дела стала вникать милиция? И где он сам? Дунул, наверное, наш Валечка на мотоцикле куда подальше, пока страсти улягутся. А может, все-таки в лаборатории?»
Кривошеин подошел к монументальным, с чугунными выкрутасами воротам института. Прямоугольные каменные тумбы ворот были настолько объемисты, что в левой свободно размещалось бюро пропусков, а в правой – проходная. Он открыл дверь. Старик Вахтерыч, древний страж науки, клевал носом за барьерчиком.
– Добрый вечер! – кивнул ему Кривошеин.
– Вечир добрый, Валентин Васильевич! – откликнулся Вахтерыч, явно не собираясь проверять пропуск: на проходной привыкли к визитам заведующего лабораторией новых систем в любое время дня и ночи.
Кривошеин, войдя в парк, оглянулся: верзила в плаще топтался возле ворот. «То-то, голубчик, – наставительно подумал Кривошеин. – Пропускная система – она себя оправдывает».
Окна флигеля были темны. Возле двери во тьме краснел огонек папиросы. Кривошеин присел под деревьями, пригляделся и различил на фоне звезд форменную фуражку на голове человека. «Нет, хватит с меня на сегодня милиции. Надо идти домой…» Он усмехнулся, поправил себя: «К нему домой».
Он повернул в сторону ворот, но вспомнил о субъекте в плаще, остановился. «Э, так будет не по правилам: выслеживаемому идти навстречу сыщику. Пусть поработает». Кривошеин направился в противоположный конец парка – туда, где ветви старого дуба нависли над чугунными копьями изгороди. Спрыгнул с ветви на тротуар и пошел в Академгородок.
«Все-таки что у него получилось? И кто этот парень, встретивший меня в аэропорту? Как меня телеграмма сбила с толку: принял его за Вальку! Но ведь похож – и очень. Неужели? Валька явно не сидел этот год сложа руки. Напрасно мы не переписывались. Мелкачи, ах какие мелкачи: каждый стремился доказать, что обойдется без другого, поразить через год при встрече своими результатами! Именно своими! Как же, высшая форма собственности… Вот и поразили. Мелкостью губим великое дело. Мелкостью, недомыслием, боязнью…
Да, но тогда я его не знал, а попробуй его привлечь теперь, когда он проносится мимо и смотрит чертом…»
…Все произошло весной, в конце марта, когда Кривошеин только начал осваивать управление обменом веществ в себе. Занятый собой, он не замечал примет весны, пока та сама не обратила его внимание на себя: с крыши пятиэтажного здания химкорпуса на него упала пудовая сосулька. Пролети она на сантиметр левее – и с опытами по обмену веществ внутри его организма, равно как и с самим организмом, было бы покончено. Но сосулька лишь рассекла правое ухо, переломила ключицу и сбила наземь.
– Ай, беда! Ай, какая беда!.. – придя в себя, услышал он голос Андросиашвили. Тот стоял над ним на коленях, ощупывал его голову, расстегивал пальто на груди. – Я этого коменданта убивать буду, снег не чистит! – яростно потряс он кулаком. – Идти сможете? – Он помог Кривошеину подняться. – Ничего, голова сравнительно цела, ключица срастется за пару недель, могло быть хуже… Держитесь, я отведу вас в поликлинику.
– Спасибо, Вано Александрович, я сам, – максимально бодро ответил Кривошеин, хотя в голове гудело, и даже выжал улыбку. – Я дойду, здесь близко…
И быстро, едва ли не бегом, двинулся вперед. Ему сразу удалось остановить кровь из уха. Но правая рука болталась плетью.
– Я позвоню им, чтобы приготовили электросшиватель! – крикнул вдогонку профессор. – Может быть, заштопают ухо!
У себя в комнате Кривошеин перед зеркалом скрепил две половинки разорванного по хрящу уха клейкой лентой, тампоном стер запекшуюся кровь. С этим он справился быстро: через десять минут на месте недавнего разрыва был лишь розоватый шрам в капельках сукровицы, а через полчаса исчез и он. А чтобы срастить перебитую ключицу, пришлось весь вечер лежать на койке и сосредоточенно командовать сосудами, железами, мышцами. Кость содержала гораздо меньше биологического раствора, чем мягкие ткани.
Утром он решил пойти на лекцию Андросиашвили. Пришел в аудиторию пораньше, чтобы занять далекое, незаметное место, и – столкнулся с профессором: тот указывал студентам, где развесить плакаты. Кривошеин попятился, но было поздно.
– Почему вы здесь? Почему не в клини… – Вано Александрович осекся, не сводя выпученных глаз с уха аспиранта и с правой руки, которой тот сжимал тетрадь. – Что такое?!
– А вы говорили: десятки миллионов лет, Вано Александрович, – не удержался Кривошеин. – Все-таки можно не только «зубрежкой».
– Значит… получается?! – выдохнул Андросиашвили. – Как?!
Кривошеин закусил губу.
– Мм… позже, Вано Александрович, – неуклюже забормотал он. – Мне еще самому надо во всем разобраться…
– Самому? – поднял брови профессор. – Не хотите рассказывать? – Его лицо стало холодным и высокомерным. – Ну, как хотите… прошу извинить! – И вернулся к столу.
С этого дня он с ледяной вежливостью кивал аспиранту при встрече, но в разговор не вступал. Кривошеин же, чтоб не так грызла совесть, ушел в экспериментирование над самим собой. Ему действительно многое еще предстояло выяснить.