Открытие «шестого» чувства
Шрифт:
Муравьи же, которые пробежали мимо этой точки, долго блуждают в поисках дома и находят его лишь случайно.
Может быть, загадочный пункт на муравьиных путях действует как «сигнальный пост», указывающий направление к дому?
Экспериментатор стал наблюдать за слепыми муравьями и не заметил в их отношении к «сигнальному посту» никакой разницы по сравнению со зрячими муравьями. Значит, решил он, указатель этот не зримый, а обоняемый. И запах его каким-то образом указывает муравьям направление!
Чтобы решить, в чем тут в действительности дело, биологам придется еще, как видно, основательно поработать.
ДЕТИ
Насекомые-хирурги
Мнемозина — богиня памяти в греческом пантеоне. Утверждают, что она была матерью всех м>з, то есть, говоря не иносказательно, всех искусств. Значит, и к искусству ориентироваться Мнемозина имеет определенное отношение.
Память тоже служит путеводной нитью для тех, кто ищет дорогу домой. Птицы, возвращающиеся из года в год к одним и тем же гнездовьям, находят их по памяти. Общее направление с севера на юг и обратно в родные края им указывает совсем особое чувство, о котором речь пойдет дальше. Но, попадая в знакомые места, они обращаются за помощью к Мнемозине. И никогда она им не отказывает. Соловей, вернувшись из Африки, отыскивает в бескрайних наших лесах куст черемухи, на котором он прошлой весной пел серенады своей подруге.
Мы знаем и таких насекомых, которые откуда бы и куда не летели, всегда доверяют только памяти.
Речь идет об осах-наездниках, которые не живут, по обычаям других ос, большими сообществами. В одиночестве, один на один, ведут они борьбу с превратностями судьбы.
Многие наездники роют норки в земле. Затем летят за добычей. Ловят гусениц, мух, пауков, а иные даже и пчел. Парализуют свою жертву уколом длинной «шпаги», которой природа наделила наездников, точно в нервный центр, и несут в норку. Здесь откладывают на добычу, погруженную в летаргический сон, одно или несколько яичек. Добыча эта хорошо законсервирована, а потому не портится.
Некоторые осы-наездники, после того как сделают запасы, закапывают норку и больше к ней не возвращаются. Пищи, которую они в нее натаскали, хватит на пропитание личинок до их превращения в куколок. Другие же снова и снова возвращаются к норкам и подкармливают личинок свежими мухами.
Первым нужно помнить дорогу к норке недолго. За восемь-десять вылетов на охоту они наполняют «законсервированной» провизией все свои кладовые.
Вторые все время, пока личинки растут и развиваются, должны не забывать о месте их нахождения.
Есть и такие наездники, которые выкармливают потомство сразу в нескольких норках, вырытых далеко друг от друга.
Норки невелики и едва заметны, а некоторые осы, улетая за добычей, прикрывают вход в них камешками и песчинками. И улетают далеко — за десятки и сотни метров. Исключительная память этих насекомых представляет, как видно, редчайший феномен,
Пчелиный волк и другие
Пчелиным волком назвали осу-наездника. Наездник роет норки на песчаных пустошах, на дюнах под соснами, на обочинах пыльных дорог.
Вот норка готова — волк полетел за добычей. Он знает, где пчелы собирают мед. Летит туда. Настигает пчелу и несет жертву к своей норке. Но тут ждет его некоторая перемена декораций. Пока он рыл норку, мы окружили его кольцом из сосновых шишек. Простых сосновых шишек, которых много валяется вокруг. А когда он охотился на пчел, перенесли эти шишки немножко в сторону.
Волк без колебаний опускается с пчелой внутрь кольца: ведь он, улетая за добычей, запомнил, что норка окружена шишками. Пчелу положил, а сам ищет гнездо. Долго ищет, внутри кольца, не выбегает из него.
Передвинем шишки на новое место, и он полетит за ними и сядет в центре, лишь только мы уберем руки. Передвинем еще, опять повторится то же.
Опыт этот доказывает, что оса находит норку, запоминая расположение разных предметов вокруг нее.
Именно расположение предметов, а не сами предметы. Если шишки заменить кусками подходящего по цвету дерева, а сами шишки сложить невдалеке в кучу, она полетит не к шишкам, а в кольцо из щепок.
Если же расположить шишки в форме Большой Медведицы, оса полетит в ту часть «созвездия», которая напоминает ковш, ведь ковш хоть отдаленно, но похож на кольцо, а «ручку» оставит без внимания.
Теперь еще вопрос, — когда оса запоминает ориентиры: с земли, пока роет норку, или с воздуха, когда летит за добычей?
Прежде чем улететь, многие наездники минуту или две обычно кружатся над гнездом. Можно подумать, что, облетая окрестности, они запоминают их. Но следующий эксперимент убеждает нас в том, что основные представления об ориентирах оса получает все-таки с земли.
Если поставить перед норкой два деревянных прямоугольных бруска одинаковой формы и размера, но один на расстоянии вдвое большем, чем первый, то оса будет ориентироваться в основном по ближайшему к норке. Заменим дальний брус новым. Он во всем похож на прежний, стоит на его же месте, только вдвое выше его. Оса, ориентируясь, ни одному из этих брусьев не отдаст явного предпочтения.
Происходит это потому, что вершины обоих брусков, — и дальнего и ближнего — оса видит с земли под одним и тем же углом зрения, и поэтому ей кажется, что отдаленный ориентир расположен так же близко к норе, как и ближайший, вдвое меньший его.
Из-за оптического обмана она не замечает между деревяшками никакой разницы.
Это — если смотреть на них с земли. При обозрении с воздуха разница между брусьями видна сразу.
Итак, ближайшие к норке приметы оса запоминает, когда роет норку. Но зачем ей нужен в таком случае ориентировочный осмотр местности с воздуха перед полетом на охоту?
Нужен он ей для того, чтобы изучить более удаленные окрестности, наметить, так сказать, основные вехи на пути к гнезду. Ведь мелкие предметы у норки издали не заметны. Поэтому дорогу обратно трудно будет найти без более крупных и удаленных указателей.
Обращают внимание осы в первую очередь на деревья. Они предпочитают улетать на охоту вдоль какой-нибудь хорошо заметной издали аллеи или естественной гряды деревьев, чтобы, следуя вдоль нее обратно, легче найти свой дом.
Для некоторых ос проблема ориентировки осложняется тем, что, убивая слишком крупную добычу, они не могут поднять ее и волокут по земле. Дорогу запоминают с воздуха, а возвращаются домой по земле! Задача нелегкая, но оса с ней превосходно справляется. Она тащит тяжелую гусеницу так уверенно и дорогой столь прямой, что сразу видно — отлично знает маршрут. Иногда, впрочем, у нее возникают «сомнения», и тогда оса бросает тяжелую ношу и, трепеща крыльями, лезет на дерево, чтобы взглянуть на местность с высоты птичьего полета. Осмотрится, спускается вниз, хватает гусеницу и тащит дальше.