Открытие ведьм
Шрифт:
– А за пределами библиотеки вы виделись? – спросил Хэмиш, когда друг немного успокоился.
– Я ее и в библиотеке почти не вижу. Я в одном отделении, она в другом. Угостил ее завтраком как-то раз и свозил к Амире в Олд-Лодж.
У Хэмиша едва челюсть не отвисла от удивления. В Олд-Лодж Мэтью возил далеко не всех женщин, с которыми был знаком. И почему это они сидят в разных отделениях?
– Не проще было бы сесть рядом с ней, раз ты так ею интересуешься?
– Да не интересуюсь я ею! – Кий Мэтью со всей силы ударил в белый шар. – Мне нужна
– Что это за рукопись, Мэтт? – Хэмиш держался как мог, но и его терпение имело предел. Мэтью расставался с информацией, как скряга, отсчитывающий гроши. Иметь дело с существами, для которых наименьшая единица времени составляет десятилетие, – настоящая мука для даймонов-скородумов.
– Алхимический трактат из книг Элиаса Ашмола. Диана Бишоп – уважаемый историк алхимии.
Мэтью снова врезал по шару и промазал. Хэмиш расставил шары и стал набирать очки, давая другу остыть. Наконец пришел Джордан и сказал, что напитки поданы.
– Какой счет? – Хэмиш знал, что выиграл он, но джентльмен всегда должен спрашивать – так учил его Мэтью.
– Выигрыш за тобой, разумеется.
Джордан грустно проводил взором Мэтью, сбежавшего по лестнице с явно нечеловеческой быстротой.
– У профессора Клермонта трудный день, Джордан.
– Да, сэр, похоже на то.
– Принесите-ка еще бутылку красного: вечер обещает быть длинным.
Напитки подали в бывшем салоне. Окна комнаты выходили в сад – в классическом стиле и слишком большой для охотничьего домика – его разбивали при дворце [26] , а не при архитектурной причуде.
26
Замок Кэдзоу, ныне разрушенный, был построен в XVI в. и принадлежал герцогу Гамильтону.
Здесь, перед камином, с бокалом в руке, Хэмиш наконец-то повел наступление к сердцу тайны:
– Расскажи про эту рукопись, Мэтью. Что в ней такого? Описано, как создать философский камень, превращающий свинец в золото? Или, может, эликсир, дарующий бессмертие? – Встретившись взглядом с Мэтью, он оставил свой насмешливый тон и прошептал потрясенно: – Нет, ты серьезно?
Философский камень – всего лишь легенда вроде Атлантиды или Святого Грааля. Его не существует на самом деле… хотя вампиры, колдуны и даймоны тоже в принципе существовать не должны.
– По-твоему, я шучу?
– Нет, – вздрогнул Хэмиш.
Мэтью всегда искал научное объяснение тому, почему вампиры не подвержены смерти и разложению. Философский камень как нельзя лучше вписывался в эти исследования.
– Это та самая пропавшая книга. Я знаю.
Хэмиш, как и большинство созданий, слышал о ней. По одной версии, колдуны похитили у вампиров бесценную книгу, содержавшую в себе тайну бессмертия, по другой – вампиры ее украли у колдунов и потеряли. Поговаривали также,
У Мэтью на этот счет была собственная теория: в книге описывается много всего – не только разгадка того, почему вампиров так трудно убить, и предыстория мыслящих видов.
– Уверен, что это она? – Мэтью кивнул, Хэмиш перевел дух. – Неудивительно, что колдуньи сплетничали. Как они узнали, что Диана Бишоп ее нашла?
– Кому есть до этого дело? – взъярился Мэтью. – Проблема в том, что они не умеют держать язык за зубами.
Очередное свидетельство того, что Мэтью и весь его род не питают любви к колдунам.
– В то воскресенье их слышал не только я, но и другие вампиры. Даймоны тоже что-то почувствовали…
– И теперь Оксфорд прямо кишит созданиями, – закончил Хэмиш. – Скоро ведь семестр начнется? Еще и люди присоединятся.
– Все гораздо хуже. Рукопись не просто пропала, она была заколдована, а Диана эти чары сняла. А потом отправила книгу обратно в хранилище и больше ее не заказывает. Момента, когда она наконец это сделает, дожидаюсь не я один.
– Мэтью… уж не защищаешь ли ты ее от других колдунов?
– По-моему, она сама не сознает своего могущества. Это огромный риск. Я не могу допустить, чтобы они первые добрались до нее.
Мэтью вдруг показался другу обескураженным и уязвимым.
– Слушай, Мэтт, встревая между Дианой и ей подобными, ты сделаешь только хуже. И потом, ни один колдун не станет открыто враждовать с Бишопами. Слишком древний и славный у нее род.
В наше время нелюди убивают один другого разве что для самозащиты. На агрессию смотрят неодобрительно. Мэтью рассказывал, что раньше все было иначе: кровная месть, вендетты – все это привлекало к созданиям людское внимание.
– Даймоны – народ неорганизованный, вампиры не посмеют перечить мне, но колдунам доверять нельзя. – Мэтью подошел с бокалом к камину.
– Оставь ты эту Диану в покое, – посоветовал Хэмиш. – Если рукопись заколдована, ты все равно не сможешь ее прочесть.
– Смогу – с ее помощью, – нарочито беззаботно бросил Мэтью, глядя в огонь.
– Мэтью, – сказал даймон (таким голосом он обычно давал своим младшим партнерам понять, что они оказались в опасном положении), – оставь рукопись и колдунью в покое.
Вампир осторожно поставил бокал на каминную полку и отвернулся:
– Вряд ли это возможно, Хэмиш. Я… желаю ее.
Когда голод Мэтью обострялся так, как сейчас, даже кровь не могла его утолить. Вампиру требовалось нечто большее. Вкусить Дианы – вот единственное средство успокоить эту жгучую боль.
Хэмиш без удивления смотрел на напрягшиеся плечи Клермонта. Вампир, чтобы вступить в брак, должен пожелать другое существо больше всего на свете, а голод неразрывно связан с желанием. Хэмиш сильно подозревал, что Мэтью – вопреки своим пламенным заявлениям, что нужного человека он никогда не встретит, – готов вступить в брак.