Открытие
Шрифт:
— Перестань, Феня! — оборвал ее Лукин, обнял за плечи и поставил на ноги. — Разберемся...
— Товарищ судья, не допусти напраслины!
Феня пыталась снова припасть к руке Лукина, но тут вступился отец.
— Тебе что сказано, девушка?!
— Иди, миленькая, домой, — заговорила мать, подталкивая Феню к вешалке. — Отдохни, успокойся, обойдемся сегодня без твоей помощи...
Фенины щеки, похожие на красные яблоки, блестели от слез.
— Один у меня на всем свете остался родной человек, Вася, — сказала она, — беда и выручка... Наш
Игорь не успел глазом моргнуть, как его отец шагнул к дверному проему и резко свел тяжелые портьеры.
— Иди, отдыхай, красавица, — предложил он Фене.
Феня тихо притворила за собой дверь. Игорь боялся взглянуть на свою мать — каково ей перед гостями?
— Вы уж нас простите, гости дорогие, — заговорила мать. — Не в себе она маленько сегодня, Феня наша, и мы за нее испереживались.
— Нет у нас сегодня других дел, — проворчал отец, — как разбираться с ее братаном-ворюгой!
— Это еще не доказано, — подал голос Лукин, — что Василий вор.
— А-а, чего там долго доказывать! — отмахнулся отец. — Все их семейство одним лыком шито!
И он выложил на стол свои руки в незагорающих шрамах, рубцах и складках. Игорь знал, что руки отца действуют в таких случаях на его друзей лучше любых слов. Отец поплатился руками во время коллективизации у себя на родине, под Курском. Однажды активисты вздумали забрать у деревни в колхоз гусей, и разъяренные мужики чуть не сожгли Петра Бандуреева в картофельной яме. И среди тех мужиков был Чурсеев, отец Василия и Фени. Вот почему сейчас хозяину дома не стоило особенно доказывать гостям, что Чурсеевых он знает хорошо: и по общим родным местам, и как сопроводитель переселенцев, и по работе на золотых россыпях.
Гости приумолкли. Лишь слышен был в доме постук обломков, что складывала в передник хозяйка дома. Да скрипел стул под грузным Лукиным, точно предупреждая, что спор не кончен — соседу есть что возразить!
Да, Дмитрий Гурович Лукин умел доказывать свою правоту в спорах. Игорь понимал, что это от учености. У Лукина и дед был крупный сибирский инженер-изыскатель, и отец работал горным инженером на приисках, и мать учительствовала здесь, и сам Дмитрий Гурович в трудные годы закончил университет, а недавно Лукина избрали народным судьей, и слово его было на вес золота, как говорили в Витимске.
И сейчас он подал свой судейский голос так, что отцу пришлось убрать одну руку со стола.
— Чурсеев крепкий крестьянин был, — сказал Лукин, — а Сибирь таких любит и уважает. Зачем же им кривить тут, когда они по душе землю нашли?!
— А ты слышал про их мечту вернуться в деревню? — возразил отец, кивнув на дверь. — А путь, сами понимаете, надо золотишком присыпать!
— Трудовым золотишком, — согласился Лукин.
— Где это он трудовое намоет? — засмеялся отец. — Помимо наших разработок?
— Найдет, — сказал Лукин, твердо глядя на
Игорь видел, как задергались щеки отца, как он хотел что-то сказать погромче, да только жевнул воздух и беспомощно скосился на Куликова.
Матвей Андреевич часто приходил на выручку своему горячему другу Петру. Так повелось еще с тех пор, когда он спас Петра от расправы мужиков. И теперь, когда становилось жарко в каком-нибудь деле, Куликов подавал ему руку помощи. А для сегодняшнего спора он был незаменимый человек: закончил недавно заочно горный институт и знал про золото больше любого в Витимском управлении. «Ну давай же, дядя Матвей, выручай папку!» — мысленно просил Игорь, глядя во все глаза на отцовского друга-геолога.
Куликов подмигнул Игорю: «Не дрейфь, мы еще вступимся!»
— Бывает, и находят эти трудяги золотишко, — проговорил Куликов мягким голосом, — да с ними потом хлопот не оберешься, с собственниками!
— Факт! — Отец тряхнул своим огнистым чубом. — И не зря государство затрачивает такие средствища на кадры инженеров! Чтоб и духу кустарей не было в тайге!
— Без этих кустарей мы еще сто лет не откроем нашего коренного золота, — проскрежетал лукинский голос, словно во рту у судьи были фарфоровые обломки.— Каждый из них по-своему инженер! С неповторимым таежным образованием!
— С таким настроением, Дмитрий, мы далеко не уйдем! — опять заговорил отец.
— Куда пойдете, зачем? — всполошилась мать. Пока шел спор, она расставила посуду, закуску, бутылки и теперь накинулась на отца и гостей: — Что за разговоры, однако, в такой день? Про именинника-то совсем забыли? Побудьте хоть с детьми без своих разговоров!
Слушая взрослых, Игорь и сам забыл, что именинник. Но после слов матери все обратили на него внимание.
Лукин вынул из кармана трофейную авторучку с золотым пером и вдел ее в кармашек Игорю.
— На добрую память, Игорек!
Куликов протянул книжку в черном переплете. «В. А. Обручев. Основы геологии» — прочитал Игорь и прижал книжку к груди. Любе тоже захотелось прочитать, и она стала вырывать книгу из рук Игоря.
— Подождешь! — оттолкнул ее Игорь. — Я сегодня первый!
— Эх ты, задавала — первый сорт! — задразнилась Люба, тряхнув бантом.
— Сейчас получишь, — замахнулся Игорь.
— Ай-я-яй! — покачал головой Куликов.
— Да я сказал, книжку она получит, — объяснил Игорь, отдавая Любе подарок.
Все поняли, как ловко вышел из положения именинник, и засмеялись. Игорю пришлось покраснеть, но тут пахнуло сдобным пропеченным тестом и вкусной запеченной рыбой. Мать торжественно внесла пирог на деревянном подносе-лотке.
— А ну, к столу! — прикрикнула мать. — И чтоб никаких раздоров больше в моем доме!
— Все, Ксеня, — отозвался отец, подхватывая Игоря, — больше мы ни гугу... Празднуем!
И гости не заставили себя ждать — потянулись к пирогу. Пирог всех соединил снова.