Открытое окно
Шрифт:
– Прошу вас… Какой сюрприз! – приветствовал нас Кригер, приглашая войти. Он был свежевыбрит, полон сил и энергии.
Мы сели за стол. НД – свободно, с видом завсегдатая. Я – неуверенно и немного смущенно.
– Ну, за наши холостяцкие и тому подобные приключения! – усмехнулся доктор, поднимая рюмку с коньяком.
Происшедшее с ним он, как мне показалось, близко к сердцу не принимал.
– Если ты, Олесь, считаешь, что недоразумение с тобой было забавным, рассказывай, – предложил НД. – Хорошо тебе было в кутузке, а?
Фамильярность НД смутила меня.
– Нары
Только тут я понял, что вся эта тягостная для меня история, несмотря на связанные с нею неприятности, веселила и забавляла Кригера. Не давая мне вставить слова, он с юмором рассказал, как его арестовали, как поместили в хорошо охраняемую одиночку.
– …и вообще впервые в жизни я чувствовал себя вампиром из Дюссельдорфа! Если бы не тощая похлебка на обед да не маргарин, можно было бы выдержать! Капитан, я считаю, что вы должны угостить меня приличным ужином, – обратился он ко мне.
– С дамами! – вмешался НД. – Послушай, Олесь, у меня блестящая идея. Ты говорил, что хотел бы увидеть своих друзей в деле. Я помогу Глебу, и будет великолепная штука: ужин с дамами и с самозванцем Кригером.
– Чудесно! – подхватил Кригер. – И он, конечно, не будет знать, что это я, правда?
– Разумеется, – подтвердил НД, – если только он никогда тебя не видел и не знает, как ты выглядишь.
– Согласен, если только ты мне поможешь, Юлек! – принял я идею H Д. – Устроим ужин с Послом и дамами, доктор!
Я тут же прикусил язык: а где взять девушек? Но ужин был наилучшей формой извинения, и я чувствовал, что после скандала, которым встретили меня НД и мой неоценимый шеф, я обязан это сделать.
Затем я разъяснил подробности, связанные с отправкой из Мейсена роковых телеграмм, ссылаясь на своего информатора – Канинхена.
– Канинхен? – подхватил, выслушав мою повесть, доктор. – Я слышал эту фамилию, поскольку… Но начнем сначала. Что вы знаете о клубах коллекционеров? Не о наших, а о зарубежных?
– Я ничего не знаю, – ответил НД, пожав плечами.
Что мы знаем? О других клубах филателистов, кроме варшавского, у меня было весьма слабое представление.
– Итак, в чем сущность клубов? – продолжал доктор. – Что у них общего? Клубы облегчают контакты людей, имеющих общие интересы. Клубы издают бюллетени с адресами своих членов. Благодаря этому каждый может найти в мире родственную душу… Возьмем, например, «Oceania Exchange Club», резиденция которого находится во Фритауне, в Новой Зеландии. «Oceania» объединяет коллекционеров почтовых марок, открыток, монет, журналов и книг, раковин, предметов старины, народных изделий, музыкальных пластинок, магнитофонных лент и так далее, объединяет лиц, интересующихся кино, театром, литературой, туризмом, воздухоплаванием, изобретениями и обменом техническими идеями… словом, всех, кто хочет писать письма и получать письма, обмениваться различными предметами и путем переписки знакомиться с любыми языками и любыми странами.
– Все это так, – очнулся разморенный коньяком НД, – но что общего это имеет с адресом «Варшава, почтовый ящик…»?
– То, что год назад сорок первое почтовое отделение города Варшавы вдруг стало доставлять мне странные письма, – продолжал доктор. –
– Но ты мог бы в свое время сообщить об этом мне! – сладко зевнул НД.
– Я говорил тебе, но ты реагировал так же, как и сейчас: зевком! Потому что «ну кто будет заниматься каким-то мошенничеством на сумму сто или двести злотых, да еще совершенным путем переписки с Пернамбуку?» Если мне не изменяет память, именно это я услышал в ответ!
– Ты мог вообще не отвечать на письма! – прервал его, подавляя зевоту, НД.
– Да, мог. Но в обменах коллекционеров методы рекламации, применяемые, например, в торговле, не подходят. Если бы я не отвечал, то моя фамилия была бы занесена в «черный список» it, как коллекционер, я был бы скомпрометирован.
– Значит, ответ нужно искать в сорок первом почтовом отделении. Доктор, вы не пробовали решить эту неприятную загадку? – спросил я.
– К сожалению, мои попытки ни к чему не привели. Кто-то арендовал почтовый ящик на мое имя. Ловил рыбку в мутной воде, а потом перестал платить за ящик. До меня дошли отзвуки только некоторых его афер. Впрочем, через какое-то время письма перестали приходить. Немало хлопот было у меня с той частью корреспонденции, которая касалась моих брачных предложений.
– Каких? – заинтересовался вдруг НД.
Доктор подошел к столу и вынул из ящика толстый конверт, из которого достал солидную пачку фотографий.
– Красотки были совсем даже ничего… – продолжал доктор, читая чужеземные имена. – Инга Тимерман, Ли Дюкро, Розетта Бодо, Нини Перфетти и много, много других. – Доктор показал нам белых и цветных красавиц в купальных костюмах.
– Так же как бюллетени коллекционеров, существуют и различные брачные бюллетени. И тот, кого вы называете Послом, не ограничился почтовыми марками, он выступал под моей фамилией кандидатом в женихи. У меня даже есть письмо якобы с его фотографией!
Это была фотография… Жана Габена!
Я взял в руки пахнущий духами листок кремовой бумаги. В верхнем правом углу была напечатана по-немецки следующая резолюция: «Если вы думаете, что в Сарагосе не знают Жана Габена и что испанки так же умственно отсталы, как вы, то вы жестоко заблуждаетесь».
Письмо начиналось обращением «самой любимой», потом сообщалось, что он, автор письма, не спит ночами, мечтая о ней. Дальше было написано, что он готов поехать в Испанию, но, хотя он и является заслуженным летчиком, у него возникли некоторые материальные затруднения… В постскриптуме сообщалось, каким образом можно прислать ему валюту.