Открытое окно
Шрифт:
Подъехал грузовик, осветив фарами болото. Теперь уж бандит не мог и мечтать остаться незамеченным. Собачья свора, окружившая болото, подняла неистовый лай.
Мингель понял, что дальнейшее купание бессмысленно, поднялся на ноги и начал взывать о помощи:
– Умоляю вас, позвольте выйти!
Стонал так, что эхо шло по селу. С него стекала липкая вонючая жижа. Болото едва доходило ему до пояса. Чем громче он кричал, тем яростнее заливалась лаем собравшаяся на берегу стая дворняг.
Подошли ксендз и Емёла, отогнали собак. Мингель выбрался
– Пастырь, – заскулил Мингель, – не покидай свою овечку!
– Слушан, ты, если сейчас же не замолчишь, останешься в болоте под собачьей стражей до утра, – всерьез рассердился Емёла.
Угрозу подтвердили лаем шнырявшие поблизости собаки.
Мингель потащился в колодцу, разделся, дал облить себя водой, после чего влез в комбинезон.
Закутавшись в одеяло, Мингель уселся в кузове грузовика. Туда же поместили стучащего от страха зубами Трахта. Аль пробовал сопротивляться, но, успокоенный, занял отведенное ему место у ног своих сообщников.
– Готово?
– Нет, – ответил шофер грузовика. – Гримера нету.
Подождали еще минуту. Гример выполоскал одежду Мингеля, принес ее на палке и бросил в угол кузова. Потом протянул мне никелированный пистолет:
– Заряжен. Только предохранитель заело.
– Ты думаешь, это предназначалось для Аля после его возвращения из дома ксендза? – спросил НД.
– Не думаю, чтоб они собирались стрелять воробьев! – ответил я.
Ксендз Войтик стоял рядом и договаривался с майором Ковальским об обмене «Колоний». Поручик Емёла имел лишнюю серию «Sede Vacante», которой не хватало в коллекции ксендза.
– Готово?
– Готово!
Ковальский и Емёла вскочили в кузов грузовика. Один из них должен был сторожить гуся, другой до сих пор ощущал на себе плохое состояние рессор малолитражки, па которой мы ехали сюда.
Провожаемый лаем собак и хором разбуженных гусей, грузовик тронулся в обратный путь. Теперь уже по-настоящему.
– Я обязан вам по гроб, – говорил ксендз, когда мы шли к его дому.
– Любопытно, когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с этим… типом, который прятался в грязной луже? – спросил ксендза НД.
– Я уже говорил, что с этим человеком, по фамилии Ригер, я познакомился год назад в Кракове. А недавно он написал мне, что у него есть коллекция «За лот», а ему нужны «Колонии».
– Ригер?… А вы, ксендз, не знаете, как зовут этого Ригера?
– Знаю. У меня даже есть его визитная карточка: Даинель Роберт Адам Кароль Ригер.
Мы вошли в дом.
– Ясно, – сказал НД. – Он будет нам рассказывать, что перекрутили его фамилию и отсюда в филателистических иностранных бюллетенях появилось «Д-р А. Кригер».
– Вы не откажетесь поужинать со мной? – спросил ксендз.
Мы были измучены, и есть не хотелось. Операция держала нас в напряжении с самого утра. Завтра должен начаться допрос. Нужно установить подробности убийств на вилле. Выяснить, кто сделал смертельный укол и кто позже подсунул
Мой отказ от ужина поддержал НД.
Когда мы фотографировали комнату, где должно было быть совершено убийство, ксендз вышел и вернулся с бутылкой старки 1902 года.
– За ваше и мое здоровье! – сказал он, поднимая рюмку.
За это не выпить до дна было нельзя.
– Такому тосту научил меня одни советский майор-танкист. Это было зимой сорок четвертого года. А жил он в этой комнате, – вспоминал ксендз. – С тем майором, теперь уже полковником в отставке, мы до сего дня обмениваемся марками, – закончил ксендз.
Он вынул из письменного стола и отдал нам коллекцию марок «За лот», похищенную из виллы.
Мы с НД дали расписку в получении марок. Стоимость коллекции «За лот» была слишком значительной, чтобы на документе стояла только одна подпись.
Лишь теперь я заметил на стене картину… «Дилижанс»! Это была копия картины из почтового музея во Вроцлаве. Очевидно, Мингель всучил фальшивку ксендзу.
Наконец мы уселись в машину НД.
Так закончилась операция в Дзвонах.
В нагромождении событий казалось, что от неудачного ужина в «Бристоле», бегства Мингеля и Трал та, радиопередачи из «зима», наконец, ошибочного полета в Прагу нас отделяют многие недели.
А между тем за последние трое суток мы разыскали украденные марки, нашли письмо, которое Мингель и Трахт послали Алю (я еще не знал, кто и почему выслал мне из США телеграмму), и, наконец, предотвратили убийство в Дзвонах. При этом была найдена единственная в своем роде коллекция марок «За лот»…
Возвращаясь по пустому, тянувшемуся в бесконечность шоссе, мы с НД молчали… Было около часа ночи. Сверкали звезды, сияла луна, трещали сверчки, с полей доносился запах люпина и клевера.
Единственное, что я ощущал в эту июньскую ночь, – это безмерную усталость. Страшно хотелось спать!
Словно в доказательство того, что полученных впечатлений было еще недостаточно, перед рассветом в квартире на Горносленской случилась еще одна, сверхпрограммная, история.
Чтобы не разбудить маму, я еще на лестнице снял ботинки и тихонько, на цыпочках, воровским шагом проскользнул в свою комнату. Я уже раздевался, когда из маминой комнаты на всю квартиру раздался вопль:
– Бандиты! На помощь! – кричала мама.
Когда я с пижамой в руках вбежал в ее комнату, мама открыла глаза.
– А-а-а, это ты? Вернулся? – спросила она. – Иди спать… Мне только что приснилось, что влезли бандиты с ножами и хотели отнять у меня мой зеленый альбом.
В этом альбоме мама хранила своп марки-классики!
Через минуту, повернувшись, она сладко улыбнулась во сне, словно в ее зеленом альбоме появился блок первой «Гвианы».
Я и в самом деле не знал, смеяться мне или проклинать демона филателии, который не давал мне покоя даже в собственном доме.