Открытые сны Раскаяние
Шрифт:
— Алло… Да, здесь… Хорошо, — он обернулся и крикнул. — Дмитрий Сергеевич, вас срочно вызывает Тамара Ивановна!
«Срочно вызывает, — хмыкнул он и поплелся к лифту. — Медсестра меня срочно вызывает. Странные дела нынче творятся».
Едва он появился в отделении, Тамара Ивановна энергично замахала рукой и раздраженно сказала:
— Где вас носит? Звонила мама Ярославы. Просила вас срочно перезвонить.
— Зачем? — равнодушно спросил он и допил приторно сладкую жидкость.
— Затем, что женщина волнуется.
Тамара Ивановна протянула листок с номером телефона и кивнула на старый телефонный аппарат, прикрученный к стене.
— Я лучше со своего телефона позвоню.
Он выкинул бумажный стаканчик в мусорное ведро, взял листок и направился в ординаторскую.
— Алло, здравствуйте. Я с больницы.
— Здравствуйте, Дмитрий Сергеевич, — перебил его встревоженный женский голос. — Мне Тамарочка сказала, что вы замещаете Валерия Борисовича. Как там моя Ярослава? До сих пор телефон выключен.
«Тамарочка могла бы и сама рассказать, что с Ярославой,» — подумал он, но вслух сказал:
— Не переживайте. У меня все под контролем.
— Хорошо, — с облегчением выдохнула она. — Вы не против, если я буду периодически звонить, а то места себе не нахожу? С прошлого погружения прошло всего два дня. Она еще не восстановилась.
Дмитрий Сергеевич нехотя согласился и, сославшись на занятость, сбросил звонок. Затем стукнул себя по лбу и расплылся в улыбке.
— Так два дня назад женщина вышла из комы. Тамара Ивановна?
Он бросился к посту и склонился над медсестрой:
— Верещагину с третьей палаты Ярослава разбудила? — заговорщическим шепотом спросил он. Она кивнула и продолжила читать назначения врача.
— Так это правда, — ошеломленно произнес он. — А я все ждал, когда кто-нибудь признается в розыгрыше.
Она еще раз кивнула, подняла голову и вполголоса сказала:
— Ты, действительно, думал, что такие уважаемые люди, как я и Валерий Борисович, будем врать? Лучше иди и проверь их.
«Невероятно! — думал он, бодро шагая к палате. — Все это правда. Жаль, что нельзя никому рассказать».
Он распахнул дверь и замер. Улыбка сползла с его лица, а глаза расширились от ужаса.
— Тамара Ивановна, сюда! У нее судороги!
Дмитрий Сергеевич подбежал к Ярославе, которая вытянулась в струну и билась в конвульсиях, повернул на бок и прижал всем телом, чтобы не упала с кровати. Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем в дверях появилась медсестра со шприцем в руке. Она молниеносно вставила иглу в катетер для капельницы и ввела лекарственный раствор.
Судороги прекратились, и Ярослава обмякла. Дмитрий Сергеевич уложил ее на спину, укрыл покрывалом и с облегчением выдохнул. Затем вытер рукавом испарину со лба и с удивлением обнаружил, что у него трясутся руки.
— От напряжения, наверное, — подала голос
— Еще бы. Если честно, то сначала растерялся от неожиданности. Надо Валерию Борисовичу позвонить. Проконсультироваться.
— Зачем? — удивилась она. — Он никак не поможет. Надо, чтобы они проснулись.
Дмитрий Сергеевич наклонился над Ярославой и громко сказал:
— Вставайте! Хватит спать!
Затем схватил за плечо и принялся трясти, повторяя:
— Ярослава, просыпайтесь! Вставайте!
От сильного подзатыльника он едва не стукнулся о спинку кровати.
— Вы чего? — изумленно уставился на сердитую медсестру.
— А ты чего? Тебе же говорили, не может она сама проснуться. Только вместе с ним. Или опять не веришь?
Дмитрий Сергеевич пожал плечами, встал возле Тамары Ивановны и только сейчас заметил, как Ярослава изменилась. На бледном лице темнели круги под глазами, кожа губ потрескалась.
— Что же делать?
Медсестра не ответила. Она задумчиво смотрела перед собой. Несколько минут они стояли бок о бок и молчали.
— Может, все-таки позвонить Валерию Борисовичу? — несмело произнес он, и Тамара Ивановна вдруг кивнула.
— Надо позвонить. Только не Валерию Борисовичу, а жене пациента.
— Жене Бирро? Зачем?
— Чтобы она с ним поговорила.
— Но как мы ей расскажем обо всем? У нас же договор. Лично у меня нет пяти миллионов, — всплеснул руками Дмитрий Сергеевич.
— Вот поэтому сначала мы позвоним Евгению, — нравоучительно сказала она и подняла вверх указательный палец.
Илья зашел домой и увидел ботинки отца, аккуратно стоящие на полке. Сердце неприятно сжалось. Он хотел развернуться и выскочить из квартиры, но из кухни раздался властный голос:
— Где шатался?
Илья стянул шапку с головы и с досадой ответил:
— Я уже взрослый.
Из-за угла показался сначала большой круглый живот, а за ним и сам отец.
— Слышь, ты, взрослый, почему в холодильнике пусто? Или ты взрослый только когда гулять уходишь? Бери пакет и дуй в магазин. Скоро мать с работы придет, а дома даже куска хлеба нет.
Илья снова натянул шапку, открыл дверцу шкафчика, выбрал пакет попрочнее и несмело спросил:
— А деньги?
— Какие деньги? — изобразил удивление отец и подтянул сползающие трико.
— На продукты, — еще тише произнес Илья и опустил глаза вниз, на отцовские тапочки.
— Так ты же вроде работаешь? На свои и покупай. Мы тебе жилье бесплатно предоставляем, а ты нас кормишь. По-моему, честно.
Илья засунул пакет в карман и почувствовал, как с виска стекает капелька пота. Если бы это был чужой человек, то он лежал бы сейчас на полу и плевался кровью. Но животный, парализующий страх перед отцом не позволял даже повысить голос.