Открытый брак

Джокер Ольга

— Ты обо всём — обо всём можешь её попросить? — кокетливо задаю вопрос.

Муж твёрдым шагом идёт ко мне. Смотрит на губы, шею и зону декольте. Голодно, нетерпеливо. Готова поспорить — у него уже стоит колом.

Меня саму потряхивает, а бельё моментально становится влажным.

— В рамках допустимого, Поля.

Двигаюсь навстречу, приоткрываю губы. В глазах мужа столько желания, что кровь вскипает в жилах. Знаю, если спрошу, красивая я или нет, он ответит, что, как минимум, охуенная.

И, тем не менее,

разговор с Александром выбил меня из колеи. В этом светлом офисе я кажусь себе мышкой. Серой, невзрачной. Нужно что-то менять. Вернее, не что-то, а всё.

Глава 8

— Мне тут поступила жалоба, Мышка, — как можно ласковее обращаюсь к дочери.

Поставив планшет на кровать, внимательно смотрю в экран.

— М-м, по поводу?

— Говорят, ты отказываешься делать уроки.

— Так выходные же, мам! — возмущённо восклицает она. — Мы с девочками договорились пораньше выйти во двор.

Я шумно выдыхаю и ложусь на живот, взяв в руки планшет. С Маришкой всегда было непросто. С самого рождения. Окружающие просили потерпеть, ведь со временем должно стать легче, но оказалось, что у каждого возраста свои «прелести».

— Мышка, прошу. Это не так долго, как кажется. Зато потом не придётся переживать, что не доделаны уроки. И можно с чистой совестью развлекаться с подружками.

— Я и не собиралась переживать, — ворчит та себе под нос.

Она у нас умненькая, отличница. Но заставлять вовремя заниматься домашним заданием — целый квест.

Галина Сергеевна звонила всё утро. В прошлом — она учитель химии и биологии. Строгая, требовательная женщина. Марине свекровь не высказывает недовольства и предпочитает действовать через меня.

— Хотя бы математику, — пытаюсь настоять.

— Ну, мам… Завтра!

Набрав в лёгкие побольше воздуха, планирую включить строгий тон, но дочь неожиданно начинает открыто улыбаться. И я теряюсь.

Мышка, чтобы не рассмеяться в голос, закрывает рот ладошкой и издаёт забавный хрюкающий звук. Сначала я не понимаю, что вызвало такую реакцию, а после — перевожу взгляд в угол экрана и вижу за спиной Наиля, прижимающего указательный палец к губам и крадущегося ко мне на носочках.

— Эй, так нечестно! — выкрикиваю до того, как муж опускается сверху и начинает меня щекотать. — Да вы сговорились, предатели!

Дочь взрывается звонким смехом, визжит. Я хохочу до проступивших слёз.

— Ну хватит, хватит! Умоляю! — прошу Наиля. — Что мне сделать, чтобы ты перестал?

Наши взгляды встречаются. В чёрных глазах мужа я вижу больше, чем может показаться со стороны. Похоть, жажду, влечение. Они просачиваются в кровь и заряжают организм.

Застываю, любуюсь. Сдаюсь в сладкий плен. Всем своим видом это показываю.

Твоя, бери.

Муж тут же прекращает меня мучить и нежно гладит

по бедру. Затем ложится на кровать, заглядывает в камеру и тепло приветствует дочь.

Маришке весело до колик. Она обожает, когда мы дурачимся. Особенно втроём.

— О чём спорили? — интересуется Наиль.

Я опускаю голову ему на плечо и тесно прижимаюсь.

Идёт третий день, как мы вместе и живём под одной крышей. Каждый — особенный, семейный и в то же время невероятно страстный.

Я обожаю готовить нам завтраки, обустраивать квартиру и встречать мужа с работы. Субботу он планировал провести в офисе, но, похоже, подкорректировал планы. И это так здорово!

— Мама и бабушка заставляют меня делать уроки, — жалуется Мышка непривычно тихим голоском.

— Уроки? В субботу? — хмурится Наиль. — Какой дурак занимается этим в выходные?

— Ну вот. Приплыли… — закатываю глаза.

Дочь подпрыгивает на месте от радости. Глаза сияют, губы расплываются в улыбке. Нашёлся один-единственный адекватный взрослый, который вступился за неё. Да ещё и какой! Слово Наиля у нас в семье решающее. Даже авторитарная свекровь не всегда в силах спорить с сыном.

— Спасибо, папуль! — произносит Маришка. — Я передам бабуле, что ты позволил мне отдохнуть!

Связь с дочерью пропадает, экран гаснет. Я недовольно цокаю языком и переворачиваюсь на спину. Глядя в потолок, спрашиваю:

— Зачем ты это сделал, Саркиев?

— Что?

Наиль нависает сверху, пристально смотрит. Не только в глаза, но и ниже, поэтому волоски на коже наэлектризовываются и встают дыбом.

— Понимаешь, что ты теперь для неё герой, а моё слово ничего не значит?

— Поль, Маринка сделает уроки за полчаса. В воскресенье вечером. Не страшно.

— Перед матерью будешь объясняться сам, — недовольно ставлю условия.

— Договорились.

Наклонившись ниже, Наиль касается губами моих губ. Сначала медленно и нежно, едва задевая.

Я сразу же перестаю спорить и злиться. Обвиваю шею мужа, блаженно прикрываю глаза. В нашей прошлой нищей жизни попросту не было места спонтанному сексу. Его, знаете ли, сложно организовать, когда за тонкой стенкой находится взрослый сознательный ребёнок.

Теперь мы временно предоставлены сами себе. И можем трахаться хоть каждую свободную минутку. В спальне, в душе, в кабинете, на кухне и у окон вечернего города. От предоставленной свободы кружит голову.

Ладонь Наиля забирается под футболку и, очерчивая пупок, направляется выше.

С колотящимся сердцем затаиваю дыхание. Чувствую, как болезненно-сладко муж сжимает грудь и перекатывает между пальцев соски. От этих простых, казалось бы, действий мощно бьёт током.

??????????????????????????Льну ближе, активнее ласкаю любимые губы. Такое ощущение, что у нас наступил медовый месяц, которого, по сути, никогда и не было.