Откуда ты, Русь?
Шрифт:
2. Когда пришла смертельная опасность для всей культуры, именно «азиаты»-русские стали основой отпора, показав бессмертные образцы силы духа, физической мощи и самопожертвования. Не в Западной Европе, а в Крыму, в Севастополе находились герои-матросы, обвязывавшие себя связками гранат и бросавшиеся под немецкие танки, чтобы погибнуть, но и погубить врага. Европа показывала обратное. Там сдавались даже без выстрелов. Либо без оружия (и даже штанов) возвращались на свой спасительный остров. Справедливость заставляет сказать тотчас же, что и там были свои герои, но сломали хребет германцам только русские. В Европе захлебывались от восторга успехами русских (потому что успехи были в её пользу): «Иваны» делали то, что должна была делать сама Европа, осуществлявшая мелкие военные операции на третьестепенных фронтах. Криками «ура» Европа заглушала в себе чувство стыда, что кто-то другой расплачивается кровью за её грехи. И когда
Искажение исторической правды происходит по многим линиям. Недавно вновь всплыла давно, казалось бы, похороненная теория Тиандера (1915), что Древняя Русь была колонизована на севере мирным путём шведами. Ту же мысль проводил в 1924 г. Ф. Браун. В 1946 г. в защиту этой теории выстулил Н. Чэдвик. В 1947 г. её поддержал А. Г. Мазур. С. Г. Кросс в 1946 г. настаивал на том, что скандинавы принесли славянам гончарное производство, оружие, металлические вещи и искусство кораблестроения. В 1952 г. в двух своих работах Т. Арне отстаивал существование целых шведских колоний на Руси, в том числе в Гнездове под Смоленском. В 1953, 1955 и 1956 гг. Стендер-Петерсен выдвинул целую теорию, согласно которой сотни тысяч шведов мирно колонизовали древнюю северную Русь и что отсюда пошла высокая культура. В нашей работе (1957, вып. 6, стр. 631–648, 733–738) мы достаточно подробно рассмотрели эту теорию и доказали, что она абсолютно неприемлема. От сотен тысяч шведов не осталось ни малейших следов. Теория эта — сплошная выдумка, позорящая науку Запада.
Почти все норманисты до самого последнего времени подчёркивают важную торговую роль норманнов-скандинавов. Торговлю сквозную, транзитную. Что скандинавы торговали с периферией северной Руси — Псковом, Новгородом, Ладогой, Холмогородом на сев. Двине (ныне Холмогоры), не подлежит никакому сомнению. Но торговля эта не была транзитной. Торговые операции скандинавских купцов в центральных частях Руси или даже проезд через них — плод совершенной фантазии. Доказательства этого следующие.
1. Полное отсутствие исторических сведений об иностранных купцах-транзитниках, притом на протяжении столетий. Разумеется, одиночки-путешественники не могут идти в счёт.
2. Отсутствие вещей скандинавского происхождения, т. е. того, чем скандинавы якобы торговали.
3. То же следует сказать о деньгах скандинавских (вернее, западноевропейских) до 1-й половины XI в. на юге Руси — на них скандинавы должны были покупать товары.
4. Это же относится и к торговым путям: а) дороги проходили по совсем не населённым местам, если они были; б) речные же были огромной длины, в тысячи километров; в) волоки посуху были не налажены; г) пути были далеко не безопасны; д) проходили они по землям множества народов, что вызывало особые осложнения.
5. Грузоподъёмность (полезная) судов была ничтожной по сравнению с теми расходами, которые требовались на тысячекилометровых путях. Никакой товар не мог оправдать себя при таких колоссальных затратах. Экономически такая торговля была совершенно немыслимой.
Некоторые авторы (напр., Дворник, 1949; Кирхнер, 1950 и др.) приписывали норманнам роль защитников Руси от нападения азиатских кочевых орд. Положение совершенно необоснованное. Ибо: 1) норманны приглашались в столь незначительном числе (самое большее — несколько тысяч), что не могли оказать решительного сопротивления ордам из десятков и даже сотен тысяч; 2) история не сохранила нам ни одного случая, когда норманны сыграли бы приписываемую им миссию. Предназначение наёмного войска было совсем иным. Это была сила, на которую опирался князь не столько во внешне-, сколько во внутриполитических делах. Норманны бывали личной охраной князя, это была своего рода жандармерия по поддержанию внутреннего порядка и подсобная сила в мелких междоусобных войнах. Приписываемая норманнам функция — совершенно прозрачная выдумка, отражающая желание во что бы то ни стало найти какое-то важное значение для норманнов.
Особенное внимание норманисты (начиная с Соловьёва) уделяют объединяющей роли норманнов (в
Особенно повезло теории об организующем государственном начале норманнов. В последнее время об этом писали Миннинг (1947), Спектор (1950), де Рейнольд (1950), Зэте (1956), многие другие. Все эти авторы забывают, что норманны встретились на Руси уже с прочно установившимся государственным строем. Уже на первой странице русской истории мы находим фразу: «Поищем собе князя, иже бы володел нами и судил по праву». Не посадника, не старосту, не старшину искали себе северные руссы, а князя. Как государственная форма управления княжение вовсе не было новинкой. По Иоакимовской летописи они имели уже 10 поколений князей славянской династии до этого. Были князья и у всех других славянских народов.
Освоено Русью было уже и понятие «город». Притом веками до Олега. И напрасно Штёкль (1957) подозревает в городах на Руси свидетельство норманского господства. В Скандинавии, к тому же значительно позже, было всего 7 городов, тогда как на Руси (см.: Тихомиров, 1956; Лесной, 1958) их были сотни. Кстати, норманнов это настолько удивляло, что они называли Русь «страной городов».
Ошибка заключается в том, что переносят представления о дикой, разгромленной татарами Руси на времена, когда Русь была одной из самых передовых стран Европы.
Известная группа западноевропейских историков (Леритье, 1946; Блюм, 1957; Кирхнер, 1950 и др.) считает, что скандинавы принесли на Русь феодальные формы общественного устройства, запамятовав, видимо, что Скандинавия стала на путь феодализации позже Руси, во всяком случае не ранее X–XI вв. Все попытки изобразить скандинавов в роли крупных землевладельцев на Руси обречены на неудачу ввиду несостоятельности подобных утверждений. Прежде всего: земледелие на Руси, в особенности на юге её, на много веков древнее земледелия Скандинавии, где суровый климат, горы, лесистость и т. д. не позволяют получать такие урожаи, как на юге. Земледелие в хозяйстве древнего скандинава не было ведущей отраслью, отсюда его неразвитость. В связи с этим крупное частное землевладение появилось там значительно позже, чем на Руси. Во-вторых, феодализация страны зависит не от отдельных людей, а от внутреннего состояния страны, это естественный процесс роста и развития. И уж, разумеется, мало значит, кто управляет государством — скандинав или китаец. Дело не в национальности управителей, а в зрелости самой страны. Наконец, вообще невероятно, что скандинавы были крупными землевладельцами на Руси. Единичные случаи пожалования князем своему скандинавскому воеводе отнюдь не означало влияния скандинава на Русь и введения какой-то новой общественной формы. Это свидетельствовало лишь о том, что скандинав на службе у князя пользовался теми же правами, что и русские воеводы, но никакими особыми льготами. Феодализм на Руси был продуктом естественного развития русского государства, а не был импортирован из Скандинавии.
Наконец, самой избитой, без конца повторяемой стала теория о завоевании Руси норманнами. Большинство норманистов рассталось с нею, но она всё ещё живёт где-то в подсознании, и, когда аргументов не хватает, недобросовестные «специалисты» непременно пускают её в ход. Историки Запада не понимают того, что их невежество в XX в. непростительно — ведь ни один западноевропейский или русский источник не говорит о завоевании Руси норманнами. Единственное сведение, которым мы располагаем, указывает на то, что в 1-й половине IX в. Новгород был временно оккупирован варягами, но в остальной части Новгородского государства продолжал княжить старый славянский князь. Ни средняя, ни южная, ни восточная Русь заняты варягами не были. Так что временный захват Новгорода значил не больше, чем занятие его германцами в войне 1941–1945 гг. Какое же право у историков Запада видеть в оккупации Новгорода падение самостоятельности всего государства, да ещё (как думает, напр., Пашкевич, 1954) почти на 400 лет? Уплата дани Новгородом была временным военным эпизодом. Сын Буривоя прогнал варягов из Новгорода. Далее: национальность «варягов» не установлена, это могли быть и западные славяне, связь которых с Новгородом несомненна. Наконец, уплата дани и покорение — не одно и то же. Разве мало платили дани Рим или Византия гуннам, готам, аварам? Проще и выгоднее было откупиться, чем вести войну, требующую ещё больше средств.