Откуда я иду, или Сны в Красном городе
Шрифт:
– Не, курево своё имеем, – сказал первый, рослый крепкий рыжий парень с рыжими усами и редкой бородкой. Каждый непонятного оттенка волосок бородки неудавшейся вился спиралью и торчал в ту сторону, какая ему самому нравилась. – И тебя бы угостили, не будь ты попом-тунеядцем.
– А какого ты тут у нас торчишь? Бухаешь. Хозяина своего с нимбом над башкой дразнишь, – добавил второй. Он ехидно скалился, постоянно чесал шею, торчащую из длинного худого тела, и качался с пятки на носок в своих грязных красноватых сапогах.
– У меня один хозяин – я сам, – Виктор повернулся и ждал. Что-то явно намечалось.
– Мы тебя возле церкви на ступеньках и на дорожке часто видим. Работаем напротив. На лесопилке для мебельной фабрики, – третий, невысокий плотный блондин с бесцветными глазами и латунной фиксой на среднем зубе-клыке, постоянно кашлял и говорил, гоняя губами папиросу в уголки рта. – Ты же поп? Поп, сука! В чёрной длинной хламиде ходишь и в дурацкой шапке на башке. Да с вот таким крестом на пузе. Религией людей травишь. Она ж «опиум для народа». Маркс с Лениным говорили. Не слышал?
– Ну, верно, меня вы и видите каждый день, – Сухарев уже понял что будет дальше. – Я священник. Работаю там. Сейчас я рясу снял и стал обычным парнем. Пиво вот пью. Устал.
– Вы, попы, тунеядцы, бездельники как бичи, болт вам в рот. Ненавижу вас, угодников боженьки. Отдыхаешь! Пивком расслабляешься! С чего б ты устал? – зло и отчётливо прохрипел первый. – На вас, попах, пахать надо, а вы днями нудите всякую хрень, головы народу загаживаете молитвами, да брехнёй про рай и вонючим, бляха, ладаном.
– Вот нам, неверующим, начальник заходить в церковь не запрещает. Ему по хрену. Но мы, поп, сами сроду туда не пойдём, чтобы последние мозги вы из нас не вынули. Не то, чтобы мы безмозглые напрочь, но и не кандидаты наук. Голову поэтому от всякой хреноты бережем. На работе без мозгов в момент руку на пилораме отчекрыжишь. А вот вы какого лешего дурите народ и не извиняетесь? Причём сами что хотите, то и творите. – второй мужик сделал шаг вперед.
– Тебе, поп, боженька не велит в пивную ходить? Не велит! Это ж не святое место. Поганое. Тут блюют и матерятся. Но ты, падла, ходишь. А поп должен сутками молитвы читать да на коленях ползать перед иконами. То есть не работать, а только креститься да бормотать молитвы ваши тягомотные. А ты, сука, «Жигуль» жрёшь как после тяжелой физической работы, оскорбляешь этим и дуришь боженьку. Но он же святой. В него нельзя через плечо плевать.
– Я после работы – гражданское лицо, – улыбнулся Сухарев. – Хочу – бабу имею на столе в её кухне, хочу – пиво или водку пью. Могу Владимира Ильича читать. Ну, «Как нам реорганизовать рабкрин», например. Или на рыбалку могу поехать. Кто-то против, а?
– Рабкрин, сука! Ты чего тут балдеешь над нами? А, поп, долбанный твой лоб? – первый, главный, похоже, среди них, тоже подскочил вплотную. – Щас хлебальник тебе поганый порвём и хрен ты завтра бедолагам наивным псалмами головы мутить сможешь.
И он схватил Виктора за воротник лёгкой куртки. Размахнулся. После чего оторвался от земли, совершил недолгий полёт и упал довольно далеко от друзей да затих. Оставшиеся двое, видно, не поняли ничего и тоже кинулись наказывать попа, который бездельник и дармоед, но пьёт пиво как честный трудяга. Один из них даже кусок арматуры выдернул из-за пояса. Выступал Сухарев на ринге в полутяжелом весе, но за последний
Он сделал шаг вбок и двумя «крюками» слева и справа опустил ребят себе под ноги. Спортсмены от нокаута отходили обычно секунд за двадцать и, ковыляя, добирались до своего угла. Эти мужички не любили попов, но от этого спортивными не становились. Потому лежали мирно и дышали трудно. Просто не любили они церковников, поскольку бога нет, а эти козлы целыми днями молитвы читают, крестятся и дурят заблудшим головы. Бездельники хреновы.
В общем, постоял Сухарев над ними минут десять, покурил, потом собрал ребятишек в кучку, посадил на землю спинами к стене пивнушки, перекрестил их и пошел в гостиницу. На душе нехорошо было. Поступок-то в принципе натурально греховный. Господь велит любить всех как он сам. А Сухарев почему-то уже сколько лет пытается с любовью относится к наглецам и дуракам, но не может. И потому не быть ему большим сановитым протоиереем никогда. Сам Господь его в этот сан и не рукоположит. Утром он дождался настоятеля Автандила в ризнице и попросил.
– Прими покаяние моё, святой отец.
– Ты же мне говорил, что в Челябинске исповедовался и Господь отпустил тебе грехи через протоиерея Даниила.
– Я вчера сорвался. Нечаянно побил трёх работников лесопилки. В пивной. Вышел покурить после трёх кружек, а они оскорбили меня и церковь, да и религию вообще. И драться полезли первыми. Я оборонялся.
– Не пришиб никого? Ты же кандидат в мастера. Тяжелый вес. Не в рясу облачён был?
– Я что, нездоров на голову? – ухмыльнулся отец Илия. Вечером в свитере и куртке пошел пить пиво. В кепке. Господь не против пивка. Не грех это. А вот то, что я не сдержался и рукоприкладство совершил – плохо. Надо было уйти просто.
Автандил насупился – Оскорбили господа. Хоть и неверующие – негоже это. Любого человека оскорблять – от сатаны это. А хаять церковь, религию и Господа, не ведая ничего о вере и Создателе, – вообще глупость и хамство. Дурь в башке ещё можно принять мирно. Природа дала такой ум – сама глупца и охолонёт. А вот хамство требует наказания. Твоим кулаком Всевышний их наказал. То, что они атеисты – Господу безразлично.
Думаю, что тяжкого греха в поступке твоём нет, иерей. Покаяние твоё принимаю волею Господа нашего Иисуса и после него совет даю, как снять с души тяжесть. Вижу, что ты страдаешь даже от справедливого, но нелицеприятного деяния. Пойди поэтому в эту пивную. Это явно их второй дом. Там ты их точно найдешь. И извинись. Сгладь вину. Тогда станет тебе легче и душа успокоится.
Он покрыл склонённую голову Илии ладонью левой, а правой перекрестил его. – Пойди, омовение сделай в купели. Лицо омой и руки. Причастись после оного, – Автандил задумался. – Но епитимью я тебе, отец Илия, таки назначу. Ибо хоть и мал твой грех, но впредь и его не следует повторять. Не к лицу нам, Божьим пастырям, срам на церковь кликать. Негоже. Стало быть, поклоны упорные и многие всем святым и Матери Божьей назначаю на месяц ежедневно по пять раз каждому лику, да ещё молитву Ефрема Сирина возле лика Иоанна Крестителя указываю читать двадцать раз в день весь месяц от сего дня. Но в первый раз мне её прочти немедля.