Отличительный признак

Тихонов Стас

– Он совсем ничего о вас не знает, – сказал Ким.

– Узнает, – уронил Готам, повернулся и пошёл прочь.

– И этот тоже, – констатировала Алекс– Давайте по корнбиру? Тебя же не от него рвало?

– Нет, – выдавил из себя Ким. Он дорого бы дал, чтобы не признаваться, но… – У меня как бы… что-то вроде фобии.

– Ух ты! – восхитилась Алекс, как будто Ким заявил, что умеет левитировать. – Какой? Социофобии? Или демофобии? Это та, которая охлофобия. Или, может…

Страстно желая сменить тему, Ким перебил её:

– Так

что, идём? А где Хирш?

– А ему и корнбир не нужен, – ухмыльнулся Иван. Алекс умильно склонила голову набок и показала пальцем на арену. Там в резких сполохах прожекторов, закрыв глаза и размахивая руками над головой, Хирш самозабвенно отплясывал под «Satisfaction».

Когда все трое вышли за звукопоглощающее поле и направились к киоскам, где наливали кукурузное пиво и лимонад, они едва не столкнулись нос к носу с Маком. Алекс среагировала молниеносно и, сделав Киму страшные глаза, испарилась, утащив с собой Ивана. Ким, собираясь последовать за ней, воровато оглянулся и… застыл. В нескольких метрах от него стояла самая красивая девушка в Городе.

Её хрупкая фигура была словно облита платьем какого-то непередаваемого цвета, длинные светлые волосы бликовали в лучах прожекторов, а глаза казались тёмно-синими и бездонными. Девушка смотрела мимо него и улыбалась. Рядом с ней – по закону равновесия природы – стоял самый страшный человек из всех, кого Киму когда-либо доводилось видеть.

Зажав в кулаке всю свою храбрость, Ким стал придумывать способ незаметно подобраться поближе. Для начала можно попробовать шагать.

При первой же попытке он наступил (по закону природы) на собственный развязавшийся шнурок и блистательно грохнулся.

Ким бы скорее провалился сквозь землю, чем стал собирать себя с пола на глазах у самой красивой девушки в Городе, поэтому он не нашёл ничего лучше, как стремительно покинуть место происшествия на четвереньках. Скрытый чужими ногами, он отполз в сторонку, прислонился к урне с мусором и пожелал себе немедленной смерти.

– Господин Макаров, – раздалось совсем рядом. Этот хорошо поставленный, богатый интонациями голос Ким сегодня вечером уже слышал.

Он осторожно выглянул из-за парочки умеренно зелёных фитоморфов и увидел Мака с большим стаканом корнбира в руке, а в паре шагов от него – старшего анализатора. Особого счастья на лице шефа не отражалось.

– Приятный вечер, а? – Консул встал рядом с Маком и обвёл Форум глазами. – В такой вечер жалеешь, что тебе уже не семнадцать.

– Я в свои семнадцать работал по семнадцать часов в сутки, – резковато отозвался Мак.

– Я знаю, Мак, – мягко ответил Эдо. – Потому вы и стали лучшим в своём деле, не так ли? Когда где-то что-то ломается, зовут Макарова.

– Не жалуюсь: не дурак, – ожесточённо проговорил механик. – И, к чему вы клоните, тоже могу сообразить, – Мак решительно отхлебнул из стакана, а Ким из необъяснимого любопытства слегка обполз

урну, чтобы лучше видеть обоих.

– Ну, разумеется, – согласился Эдо. – Я лично посылал вам сообщения как минимум дважды. Поймите меня правильно, Мак: у меня нет ни малейшего желания на вас давить, но эта история в «пять-десять» слишком затянулась. Если вы стопроцентно гарантируете, что техника в порядке, мы должны немедленно приступить к перерасчёту программы ресурсопотребления. Но мы должны быть уверены, что проблема в самой сое.

Мак открыл было рот, но только раздражённо крякнул и поспешил запить невысказанную фразу богатырским глотком корнбира.

– Мак, вы же сами понимаете, – смягчил тон анализатор. – Если жизненный цикл сои изменился в одной теплице, вероятно, он изменится и в остальных. А если все соевые плантации Города начнут требовать в два раза больше питательных веществ, то…

–… то ни мы эту сою не прокормим, ни она нас, это идиоту ясно! – рявкнул Мак, прерывая консула. – Но не могу я вам гарантировать, понимаете?! Десять раз перепроверил, в каждую дырку залез, етитская сила! Всё работает как часы. Только всё одно не в сое проблема. Я нутром чую, понимаете вы это?!

Ким ждал, что старший анализатор даст Маку понять, что такой тон в разговоре с консулом Триады неуместен. Но Эдо опять его удивил, заговорив тихо и задумчиво:

– Верите ли, понимаю. Настоящий мастер всегда силён интуицией. Но вы сами говорите – десять раз проверяли. Что, если у вас, Мак, как говорится, глаз замылился? Может, стоит поручить последнюю проверку стороннему лицу?

– Та-ак… – протянул Мак, медленно ставя пустой стакан на балюстраду. – И кого же это вы планируете заместо меня назначить, могу я узнать?

– В своём деле вы лучший, господин Макаров, – Эдо миролюбиво улыбнулся. – Вы и назначьте. Найдётся же у вас в команде один человек со свежим взглядом? Может, кто-то из молодых сотрудников…

– Е-е-есть такой… – неожиданно медленно протянул Мак.

Всё внимание Кима было сосредоточено на консуле, и он не сразу заметил, что скрывавшие его прежде ноги переместились куда-то вместе с хозяевами, и набыченный механик смотрит на него в упор налитыми кровью глазами.

Мак медленно поманил его пальцем с недоброй улыбкой, и Киму пришлось, сгорая со стыда, вылезти из-за урны. Старший анализатор смотрел на него без враждебности, но со вполне понятным недоумением.

– Вот он, орёл! – провозгласил Мак, не сводя глаз с Кима. – Лучший мой человек! Свежая кровь техмеха! Только что прибыл, знания так и хлещут – ты только дай ему развернуться! И такой ведь трудолюбивый, чертяка: день и ночь в теплице готов сидеть. Верно я говорю?

– Верно, – севшим голосом подтвердил Ким.

– Во-от… Значит, с утра ещё до завтрака он прибудет в теплицу и не выйдет оттуда, пока чего-нибудь дельного не нароет. Так, родной?

– Так, – согласился Ким еле слышно.