Отличный Город
Шрифт:
– Прачеловек, – сказала Арла, вставая на мою защиту.
– Верно, – согласился я, – Реликт времен предков человечества. Интересен как музейный экспонат, но с точки зрения физиогномики – пустышка.
– Я буду молиться за вас, – сказал отец Гарланд. Опустившись на колени перед первым рядом скамей для молящихся, он сложил руки на груди и замер.
– А меня увольте, – сказал я и вместе с Арлой подошел к алтарю. Там нас поджидал шахтер, назначенный мэром в усмирители непокорных. Кажется, Батальдо не ошибся в выборе. Этот Каллу ростом был с взрослого медведя, которого мне довелось однажды видеть на представлении бродячего
Однако помимо роста и силы мой телохранитель обладал и зачатками человеческого разума. Выслушав мои распоряжения, он промычал что-то в знак согласия и кивнул. Я послал его за первым образцом, а сам тем временем разложил на алтаре инструменты в том же порядке, что накануне ночью.
Если восьмилетняя Элис, слопавшая, по мнению горожан, белый плод, знала ответы на все вопросы – хотел бы я знать, кто и о чем ее спрашивал. Я присел пред ее обнаженным телом, не забывая изображать, что вношу записи в свой дневник посредством чернил и булавки, с шифром исчез из памяти вместе с остальными знаниями, и собственные заметки представлялись мне теперь неразборчивыми каракулями. Пока Арла по моей просьбе измеряла череп девочки, я спросил:
– Элис, ты ела белый плод?
– Ела белый пот, – повторила она, обратив на меня пустой взгляд. По сравнению с ней Каллу выглядел мыслителем.
– Элис, – спросил я, – ты в последнее время стала думать по-другому?
– Пудру гному, – сказала она.
Я в изнеможении покачал головой.
– Ты видела плод?
– Вытерла пот, – был ответ.
– Может, я чего-то не понимаю? – обратился я к Арле.
Та покачала головой и шепнула мне на ухо, что показатель умственных способностей у девочки – минус два и что измерения свидетельствуют о чистосердечности.
– Следующий! – крикнул я.
Отец оказался столь же выдающимся образчиком. Он отличался необыкновенно крупным пенисом, каковой с очевидностью указывал на причину его бедственного невежества. Арла проявила большое прилежание в измерении этого органа, однако я прервал ее словами:
– Не то. Следующий!
Основные подозреваемые были оправданы обследованием Арлы, и я, по необходимости полагаясь главным образом на интуицию, приступил к знакомству с остальными горожанами. Мой замысел был таков: изображать наставника, наблюдающего за упражнениями ученицы, и пока он отлично работал. «Ваши выводы?» – спрашивал я после каждого измерения. Девушка ловко орудовала блестящими приборами, диктуя числа, которые мне полагалось заносить в рабочий дневник. Разумеется, мне приходилось полагаться на то, что она поймает похитителя. Временами уверенность покидала ее, и Арла поднимала на меня вопрошающий взгляд.
– Продолжайте, – говорил я в ответ. – Если вы сделаете ошибку, я остановлю вас сам.
Девушка улыбалась, словно благодаря меня за снисходительность, и мне уже начинало казаться, что все обойдется. Горожане тянулись один за другим, бесконечным кошмаром отвратительных и неприглядных образов. Для меня, лишенного света физиогномики, попытка найти среди них вора была равносильна попытке отличить мошенника в большой компании стряпчих. Зрелище их
– Проверьте, пожалуйста, сами.
Я вздрогнул, и она прищурилась, словно на мгновение проникла в глубину моего неведения. Я поспешно отложил блокнот и подошел к подозреваемому. Арла протянула мне инструмент, однако я, хотя и помнил его название, понятия не имел, как с ним обращаться. Отодвинув эталон, я присел и приник левым глазом к пупу толстяка. С тем же успехом можно было глядеть в дальний конец телескопа. Не придумав ничего лучшего, я ткнул в пупок указательным пальцем. Фрод Гибл рыгнул.
– Любопытно, – сказал я.
– Сколько у вас получилось? – спросила Арла.
– Я бы хотел спросить об этом вас, – возразил я.
– Я засомневалась после того, как установила высокую степень безнравственности по густоте бровных волосков.
– Забудьте сомнения, – приказал я.
Но только вчера в вашей книге «Корпулентные отклонения и другие физиогномические теории» я читала, что физиогномист не имеет права делать выводы, если имеется малейшее сомнение.
Стараясь оттянуть момент разоблачения, я выпрямился и взглянул в глаза трактирщику, спрашивая себя:
«Мог ли этот человек украсть священный плод?» При этом мне пришло в голову, что для профанов это единственный способ судить о человеке. Явная неряшливость этой методики заставила меня содрогнуться перед мраком, в котором пребывает большая часть человечества, а теперь и я. Все же у меня сложилось впечатление, что он этого не делал.
– У него карие глаза, – сказал я. – Так что ваши сомнения безосновательны.
– Отлично, – сказала она, – Он не виновен.
– В моей таверне для вашей чести всегда бесплатная выпивка, – объявил Фрод Гибл, одеваясь.
Каллу уже отправился за следующим, когда я окликнул его:
– Теперь приведите мэра.
Великан-шахтер при этих словах расплылся в широкой ухмылке и впервые членораздельно выговорил:
– С удовольствием, ваша честь. Я невольно улыбнулся в ответ.
Мэр предстал перед нами, прикрывая интимные места сложенными чашечкой ладонями. Арла приступила к измерениям не робея, будто имея дело с рядовым горожанином. Когда она продиктовала последнюю цифру, я, чиркнув булавкой по странице, попросил ее отойти в сторону. Девушка отступила. Мэр, не будучи физиономистом, тем не менее с первого взгляда разгадал мои недобрые намерения. Жирные складки на груди и животе, а также и нижняя губа его задрожали.
– Понимаю, – с нервным смешком выдавил он, – вам еще не встречался столь выдающийся образчик.
– Напротив, – сказал я, – в каждой свинье.
– Я не вор, – сказал он, вдруг утратив чувство юмора.
– Бесспорно, однако я нахожу несколько мелких недостатков, которые можно исправить, – заметил снимаясь и доставая из кармана плаща, брошенного на стул, свой скальпель. Я подошел к мэру с инструментом в руках и помахал блестящим лезвием перед самыми его глазами.
– На мой взгляд, если немедленно не избавить вас от извращенного чувства юмора, оно вас погубит.