Отличный парень
Шрифт:
А говнюк-то не перестает накручивать телефонный диск. Было бы рискованно приближаться к нему. Он способен вынуть свой большой белый болт и потрясти им перед ее носом! С улицы доносится резкий вой полицейской сирены. Этот звук, бьющий по нервам словно электрический разряд, успокаивает пуэрториканку. Толстый кулек с конфетами тает на глазах. Старая треснутая пепельница наполняется разноцветными фантиками. Одну за другой она отправляет в рот и тщательно разжевывает конфеты. Ей хочется смаковать их вкус. Конфеты напоминают ей мадемуазель Мюллер: такие же гладкие и несладкие… Она заслуживает наказания. Мадемуазель Мюллер. Надо ее немного проучить…
«Что могут сделать мне эти сопляки? — сказала она однажды. — Я выжила в условиях военного времени. Неужели меня могут испугать какие-то обкуренные марихуаной мальчишки?»
«Неужели, — спросила пуэрториканка, — вы не боитесь смерти?» Немка только рассмеялась ей в лицо: «Смерти? Вы шутите? Я видела столько трупов… В Берлине… Смерть по-немецки». — «Так что же вас может напугать, мадемуазель Мюллер? — не сдавалась консьержка. — Не может быть, чтобы вы ничего не боялись?» — «Беспорядка, — ответила немка с неожиданной тоской в голосе. — Вот чего я боюсь… Только не смерти… Я слишком часто встречалась с ней лицом к лицу…»
В холле появляется красивая молодая негритянка. Девушка прикрывает за собой дверь. Она останавливается как раз в том месте, где подслеповатая люстра слегка рассеивает мрак. Парень в телефонной кабинке складывает губы в трубочку, словно присвистывая от восхищения.
Пуэрториканка не спешит выходить из своей каморки. Она уже видела здесь однажды эту чернокожую красавицу. Это дочь врача, с которым дружит мадемуазель Мюллер. Немка поселилась на 16-й улице, где белые и черные живут вперемешку, в то время как в соседних переулках проживает исключительно чернокожее население.
— Что вам угодно? — спрашивает консьержка.
— Я иду проведать больного, который находится в квартире мадемуазель Мюллер. У меня есть ключ…
Она разжимает кулак, на ее ладони блестит ключ. Маленький ключик на розовой ладони.
— Проходите.
Девушка направляется к лестнице. Говнюк из телефонной кабинки посылает ей воздушный поцелуй. «Ты мне нравишься», — произносит он за грязным стеклом.
Терпению пуэрториканки приходит конец. Что позволяет себе этот выродок? Он изображает галантного кавалера перед этой высокомерной чернокожей девицей? «Однако и меня нельзя назвать по-настоящему белой женщиной», — бормочет пуэрториканка. Она принадлежит к той группе населения, которая называется цветной. «Ни черная, ни белая, кофе с молоком, — рассуждает она. — Когда негритосы поубивают всех белых в Вашингтоне, я останусь цела и невредима, потому что у меня не белая кожа». «Они никого не убьют, — сказал ей однажды один ирландец, хорошо разбиравшийся в этническом вопросе. — Никого. Они победят количеством. У них слишком высокая рождаемость. Наступит день, когда белый человек посторонится и уступит дорогу негру. Вот тогда Вашингтон станет городом чернокожих. Целиком и полностью. С Белым домом посреди зеленого парка». «Уже сегодня, — размышляет пуэрториканка, — президент покидает свою крепость исключительно на вертолете. Если бы я была их президентом…» Однако она и сама не знает, чтобы она предприняла, оказавшись на месте президента.
Молодой техасец, кажется, уже заснул в телефонной кабинке. Трубка висит в воздухе. «Алло, алло…» Кто-то безуспешно пытается докричаться до него.
Чернокожая красавица неторопливо поднимается по широкой лестнице этого видавшего и лучшие дни дома колониальной постройки. Девушка неторопливо переступает со ступеньки на ступеньку, как пешка, выбирающая
Пуэрториканка резким движением распахивает дверь своей каморки. Она словно сорвалась с цепи. Едва не сломав дверцу телефонной кабинки, консьержка хватает за шиворот молодого человека и тащит его волоком в едва освещенный холл.
— Негодяй, мерзавец…
Парень сидит на полу перед телефонной кабинкой. Его голова раскачивается то вправо, то влево. Он летает. Проклятая пуэрториканка вторглась в его яркие, насыщенные красными, зелеными и лиловыми красками, видения. Жирная свинья разбила вдребезги его разноцветный стеклянный дворец. Подлая шлюха нарушила его прекрасный сон! Он только что парил в пустоте и мог коснуться рукой сверкающих звезд. Что она с ним сделала?
Молодой человек пытается выпрямиться. Силуэт пуэрториканки расплывается перед его глазами в одно лиловое и зеленое пятно.
— Мои друзья разорвут тебя в клочья, — произносит он заплетающимся языком. — Оставь меня в покое, толстая свинья.
Чернокожая красавица с верхней ступени лестницы с полным безразличием взирает на потасовку консьержки с белым парнем. Она презирает их всех, вместе взятых. Пожав плечами, девушка исчезает за последним поворотом лестницы, ведущей к площадке, на которой находится квартира мадемуазель Мюллер.
Молодой человек еще не пришел в себя после радужных видений. Ему кажется, что его грубо столкнули в пропасть. Он кричит как резаный.
— Дерьмо! — произносит пуэрториканка, прислоняя квартиранта к грязной стене в трещинах, по соседству с собранным в кучу мебельным хламом. — Дерьмо, сейчас я тебе устрою прогулку…
Консьержка выворачивает его карманы. Подобрав несколько выпавших сигарет, она подносит их к носу. Женщина нюхает сигареты словно охотничий пес. Ее ноздри раздуваются. Она сует сигареты на место. Вернувшись в свою каморку, пуэрториканка набирает номер полиции:
— Сержант, на этот раз есть! Приезжайте немедленно! У говнюка сигареты в кармане… Он сейчас в отключке… Пожалуйста, приезжайте!
Роберт чувствует прикосновение ко лбу прохладной ладони. Он открывает глаза. Он пробуждается от тяжелого сна. Если бы он не увидел перед собой столь завораживающую картину, то с большой охотой снова погрузился бы в полуобморочное состояние, в котором пребывал все время после того, как его оставили в одиночестве.
Откуда взялась эта молодая чернокожая девушка? Безупречной формы нос с изящно очерченными ноздрями, выдающими ее страстную, вспыльчивую натуру, придает особенную прелесть ее лицу. Пухлые губы напоминают греческую статую. Миндалевидные глаза с темными, как ночь, зрачками, в которых мелькают зеленые, а порой золотистые искорки.
Не успел Роберт воскликнуть «ой!», как тут же почувствовал во рту холодок градусника. Как дрессированная собачка с поднятыми вверх лапками. Еще несколько таких визитов, и его смело можно отправлять в цирк.
— У вас еще высокая температура, — говорит девушка.
Известно ли ей, насколько она красива?
— Мой отец придет часам к пяти вечера и сделает вам укол. Хотите пить?
И вот эта Анджела Дэвис, только что вышедшая из павильона Голливуда, уже протягивает ему стакан воды. Хлопушка. Кадр 253. Хлопушка. «У несчастного белого — гнилое горло». Кадр 254. Хлопушка. Бедняге дают выпить глоток воды. Это не белый человек, а настоящий верблюд! Хлопушка. Кадр 255. Бесполезные и неуклюжие комплименты белого идиота.