Отложенная казнь
Шрифт:
Он бросил последний взгляд на окна палаты Карла и побрел прочь. Шел и представлял себе их всех – избитых, сломанных, измученных, привязанных к позорным столбам. Представил пламя, рождающееся прямо из его ладоней и ползущее к эшафоту. И… вот уже огонь заполняет все, охватывает тела, рвет их, заставляет вопить от нестерпимой муки. Убивает и очищает. Да! Так и будет. Он найдет способ очистить их.
Он ускорил шаг. Так хотелось еще немного помечтать… Немного лекарства, блаженство и грезы. Всего одна ампула. В его кабинете. Надо поспешить…
5
Мон
Тогда Карл видел свой дом в последний раз. И дом, и весь Экс – таким, каким он его запомнил. Дом, которого больше нет… Карл в это не верил. Пусть прошло время, изменились люди, а на улицах вместо серо-коричневых стен из простого известняка теперь стоят яркие и красивые здания. Но там их озеро. Их горы. И может быть, частичка их леса. Такое не умирает. Земля помнит. И камень. Так говорила Май.
Май… Он отчаянно скучал по ней. До головокружения. Так хотелось еще раз просто увидеть ее лицо, глаза, всегда смотрящие на мир с вызовом и легкой насмешкой. Ее запах совсем не изменился. Все тот же чудесный тонкий букет ароматов знакомых трав. Ее волосы, по-прежнему густые и непослушные… Май осталась собой, как и Мон. А Карл… Он понимал, что с каждым возвращением меняется. Но его преданность этим двоим неизменна. Как и любовь к дому, к Май…
Он заснул, вспоминая Прагу, их маленький дом у реки. Это был длинный и почти спокойный год. И тот вечер, когда они сидели у костра, жарили мясо, пили вино. Тот вечер, когда он впервые сказал ей о своих чувствах. И их первая ночь…
Карл проснулся около шести вечера, когда ему принесли скудный больничный ужин. Он совсем не был привередлив в еде. Им редко удавалось жить комфортно и есть вдоволь. Так что тут не до капризов.
В семь часов дверь палаты широко открылась, и на пороге появился он… Карл знал, что этого человека зовут Иван, и опасался его прихода. Они дружили с Кириллом еще с университета, уже более 15 лет. Такого не проведешь. Да… Карл умудрился раза три ошибиться при остальных, а уж тут…
Иван улыбался широко и как-то шкодливо. Он был высоким, плечистым, но удивительно худым – темно-каштановые волосы коротко острижены, кожа на вытянутом лице почему-то всегда смуглая, будто парень большую часть жизни провел на югах. И глаза – темные, как две оливки, какие всегда подавали за столом в доме отца. Большие, чуть вытянутой формы. В принципе, как и у самого Карла. Как и у их отца…
Узнавание было резким. Оно прокатилось волной, принеся облегчение и… нет, радость – слишком слабое слово. Тут были все эмоции, какие можно испытать, только когда встречаешь старого и верного друга. Карл улыбнулся в ответ, искренне и тепло.
– Что? Загораешь тут? – Иван устроился на стуле, где давеча сидел Мон. Карлу очень хотелось
– Это очень утомительное занятие, – вместо этого иронично заметил он. – А ты, говорят, сегодня искал того, кого вряд ли так легко поймать.
– Вообще нереально, – тут же подтвердил напарник, и на его лице появилось жалобное выражение. – По месту прописки не видели уже года два. Телефонов на него не зарегистрировано, банковских карт тоже. Друзей нет, родственников тем более. При такой паранойе не удивительно, что он серийный убийца.
– Все как я и говорил, – пожал Карл плечами. – Ты ноешь даже когда это положено делать мне.
– Это кому это ты такое говорил? – тут же с вызовом поинтересовался друг.
– Нашим, – весело пояснил его напарник. – Когда заходили с обязательным визитом.
– О да! – усмехнулся Иван. – Наслышан. По их мнению, тебя тут обкололи болеутоляющими до такого состояния, что у тебя крыша поехала. Так что они твоим сказкам обо мне просто не поверят.
– Чем же я их так поразил? – Вопрос был не праздным. Карл хотел знать, насколько сильно коллеги Кирилла отреагировали на его ошибки.
– Ну, то, что ты курить бросил, мелочь. – Друг еще пытался держать веселый тон, но было понятно, что ситуация его нервирует. – И твои вдруг открывшиеся познания в медицине? Но самым масштабным потрясением стали гранаты.
Карл позволил себе усмехнуться. Играть дальше он не собирался.
– Принес? – В его тоне слышались требовательные нотки.
Друг раскрыл пакет-майку, висящую на его запястье.
– Конечно, – сообщил он чуть ворчливо. – Ты, кстати, в курсе, сколько они здесь стоят?
Это «здесь» решило все… Карл принял у него первый крупный фрукт. Не такой красивый, с помятостями, и не ярко-красный, а розовый с чуть заметными крапинками на кожуре.
– То, что надо, – почти ликующе сообщил он и посмотрел на друга. – Ты всегда умел их выбирать. Там, дома. В нашей кладовой за кухней, куда мы ходили ловить пауков. Помнишь, Джако?
Друг, вернее, брат, замер на какой-то еле заметный миг. Потом он поднял голову от пакета, забыв про второй гранат. Сначала был взгляд – цепкий, даже немного злой. Потом его лицо разгладилось, будто по нему прошла волна облегчения. Улыбка стала широкой, даже ликующей.
– Карле, – произнес Джако, как и всегда растягивая звуки в имени брата. – Ты вернулся.
Он привстал, потянулся вперед. Они с Карлом неуклюже обнялись. Потом Джако прошел к двери и аккуратно повернул ключ в замке.
– Это может выглядеть странным, – заметил брат. – Там сестричка бойкая. Разволнуется.
– Но нам много времени и не надо, – отозвался Джако со странной беспечностью.
– Что-то ты в этот раз поздно, Карле, – продолжил он. – Я начал бояться, что ты вообще ничего не вспомнишь. Но теперь все в порядке.
– Не совсем, – честно признался Карл. – На самом деле я еще помню очень мало. Так, урывками. И пытаюсь все сложить воедино.
– Как всегда торопишься, – с еле заметным злорадством заметил Джако. – Но в этом ты весь. А первой, конечно, была Май? Ты всегда сначала вспоминаешь ее.