Отлучение (Из жизни Александра Солженицына - Воспоминания жены)
Шрифт:
2 Тимофеев-Рессовский Н. В.
– ученый-генетик.
"С. и Н. В. сошлись в своих представлениях о будущем".
Вернувшись в Борзовку, мы застали Елизавету Денисовну с молотком и отверткой в руках: она переставляла замок на дверях. В наше отсутствие она наконец-то дала волю своей активности!
5 июня - первый теплый, безветренный день. Александр Исаевич садится за доработку "Круга". Перед ним лежат два варианта: тот, что создавался летом 1964 года на прибалтийском хуторе и который мы с Елизаветой Денисовной тогда же отпечатали, и новомирский, который выходит на Западе. Из них
Александр Исаевич перечитывает первую главу.
– Мне не нравится, как я писал роман, - слышим мы от него. Говорит, что расстроен, что в таком виде его роман пойдет по свету (по-юношески написан!). Да еще выходит в сокращенном виде. Теперь он вернет выброшенную главу и напишет еще несколько. Тот "Круг" содержит 87 глав. В окончательном варианте их будет 96. А потому назовем его сокращенно "Круг-96", в отличие от "Круга-87"!
И пока готовится к изданию на разных языках мира "Круг-87" и вот-вот увидит свет, Солжени-цын строит ближайшие планы: "Сейчас за три месяца сделать "Круг-96", потом исполнить несколько небольших долгов - и сброшено все, что годами меня огрузняло, нарастая на движущемся клубке, и распахивается простор в главную вещь моей жизни - "Р-17"1.
1 Солженицын А. Бодался теленок с дубом. С. 240.
Однако 8 июня начатая работа была прервана. К нам приехали сказать, что пленка улетит в ближайшие дни, но есть какие-то опасения...
Муж решает на всякий случай уехать с дачи, переждать несколько дней на одной московской квартире. А в случае провала постараться скрыться хоть на какое-то время, хоть что-то еще успеть сделать. И есть на то "Укрывище"!
Мы остаемся на даче вдвоем с Елизаветой Денисовной.
9 июня - Троицын день. Об этом напоминают березовые ветки, которыми украшены стены домика. А настроение - в унисон с национальным трауром в США по Роберту Кеннеди, убитому несколько дней назад.
Убирая в домике все, что свидетельствовало о проделанной здесь работе, мы с Воронянской обнаружили несколько листиков "Архипа". То ли они были лишние, то ли случайно выпали из какого-то экземпляра. Что с ними делать? Сжечь? А если какой-то экземпляр окажется неполным? Нет, надо сохранить!
Дождавшись темноты, пошли с Елизаветой Денисовной в уединенный уголок участка, выкопали ямку, зарыли сверток. Это было единственный раз, когда земля нашей затапливаемой в паводок Борзовки ненадолго приняла и спрятала от пытливых глаз "крамольные" страницы...
Солженицын - недаром что писатель: он любит сгущать краски. Так, читая "Теленка", можно подумать, что все три дня Троицы Александр Исаевич провел в заточении: "И целый день - и еще день - и еще день - вся Троица в неизвестности. Работа вываливается. Воздуха нет, простора нет. И даже к окнам подходить нельзя, увидят чужого. Я - уже самозаточен, только нет намордников и не ограничен паек"1.
1 Солженицын А. Бодался теленок с дубом. С. 240.
На самом деле в эти дни Александр Исаевич навестил, например, Копелева. Встретился у него с невропатологом, который уже и раньше давал ему советы. Он находит у мужа спондилез, рекоменду-ет делать уколы анальгина. А вторую половину дня 10 июня, ночь и первую половину следующего
11-го мы гуляли с ним в лесу. Договорились, что, если он до полудня 12-го не приедет, я должна отвезти на "Денисе" Елизавету Денисовну в Наро-Фоминск и поселить ее там в гостинице. Если все кончится благополучно, она снова может к нам вернуться. А пока... зачем подводить ее под удар?..
В тот последний вечер мы с Воронянской слушали в полумраке магнитофонные записи: рассказ моего мужа о какой-то очередной своей московской поездке, наш с ним разговор, его декламацию... В письме ко мне Елизавета Денисовна вспомнит потом об этом нашем с ней дне как об одном из "трудных, тяжких и беспокойных дней для сердца"... В том письме она пожалуется мне на резкое ухудшение здоровья, на боли в сердце. "Весна 1968 г. была моей лебединой песней", - напишет она мне.
12 июня с утра Елизавета Денисовна собирается, укладывает чемодан. Перед тем как вывести из гаража машину, я выхожу на шоссе в надежде увидеть мужа. Его нет. Уже час дня. Надо ехать.
В нарофоминской гостинице оказались свободные места. Елизавета Денисовна остается там. Я еду назад, содрогаясь от предстоящего беспокойного одиночества. И вдруг вижу открытую дверь гаража. Значит, муж приехал и этим дал мне знать, что он дома! Когда уж совсем не ждала! Какое счастье!
Александр Исаевич сияет: все удалось!
Теперь надо ехать к Елизавете Денисовне в Нару.
Муж понимал, что я, привыкшая к нашей с ним уединенной, замкнутой жизни, устала от многолюдья. И мы решаем постараться сделать так, чтоб Елизавета Денисовна уехала. Она уже сдвинулась с места, это должно облегчить дело.
В самом деле, мы остаемся в Борзовке вдвоем с мужем.
Первый день новой своей жизни, в которой уже нет волнений за судьбу "Архипелага", Александр Исаевич даже не очень еще работает. Просто пишет Твардовскому о перипетиях с его "запретительным" письмом.
Вечером муж зовет меня наверх, на балкончик, где так любил сиживать по вечерам.
– Посмотри, - говорит он мне, показывая в сторону березовой рощи, настоящая Троица!
И в самом деле! Как мы раньше не замечали? Две сросшиеся березы и еще одна своими вершинами образовали как бы силуэт Троицы!
В благодарность Богу за то, что Троицыны дни принесли ему такую удачу, Александр Исаевич построит храм Троицы!.. Он должен быть трехглавым. И силуэт его будет таким же, как эта "березо-вая" Троица! Он должен стоять где-нибудь на просторе среди русской природы. Три его главы должны быть видны издалека-издалека...
После страшного майского напряжения, после сверхволнений начала июня муж расслабился. Настраивается на более спокойную жизнь: намерен продолжать работу над "Кругом-96", но не будет торопиться, станет жить спокойно.
Я рада столь редкому настроению. Сама освобожденная от печатания, считывания, репродуцирования с последующим проявлением, я с воодушевлением принимаюсь за хозяйство. И это приносит свои плоды: заслуживаю похвалы Александра Исаевича.
– Ты вполне сформировалась как хозяйка!
– говорит он мне. Немного смешно, что произошло это так поздно, но ведь в Рязани мама всегда освобождала меня от хозяйственных дел.