Отмеченная

Хантер Эйлин

Она проснулась потной и метающейся в кровати, достигнув высшей точки, она почти могла ощущать ее. Он опустился вниз, прикусив ее кожу, когда она открыла глаза, приветствуя новый день. Это был последний сон с его участием. Она шла в постель каждую ночь, надеясь на его возвращение, но просыпалась сексуально возбужденной и не удовлетворенное на следующее утро.

Сейчас он был здесь — ходящий, дышащий и очень даже реальный.

Джексон вошел за ней в дом. Она восхищалась его формами, когда он шагал в гостиной, а затем исчез за углом. Место определенно принадлежало

мужчине. Пол из темного дерева с большим ковром на нем, мебель оббита черной кожей. Большой плазменный телевизор был вмонтирован в дальнюю стену, огромная акустическая системы была установлена в другой стороне комнаты.

Он появился с банкой пива в каждой руке. Она взяла банку, которую он ей протянул, пытаясь держать свои гормоны под контролем. Она сказал, что ответил на ее вопросы и объяснит выбор места. По странной причине она верила ему. Почему она валяет дурака? Часть ее признавало его, какое бы чувство это ни вызвало. Все, что произошло между ними, было реальным.

Они были во сне, но не сейчас.

Какого черта это возможно?

Он поднес пиво к своим губам, и она быстро сделала то же самое. Острый вкус напитка ударил ее язык, сильный запах и что-то горькое.

Она силой выплюнула обратно пиво и опустила банку, пристально смотря на Джексона в недоверии. Он не прекращал пить, его гортань двигалась с каждым глотком, пока банка не опустела. Она вытаращила глаза, не способная сфокусироваться ни на чем другом, кроме него. Еще одна волка жара потекла в ней, делая ее легкомысленной.

— Будешь продолжать так на меня смотреть, сделаю с тобой то, что я обещал, девочка Хлоя, — он опустил руку и зарычал, золотые глаза пробежались по ней. — Мне очень трудно оставаться джентльменом, но ты испытываешь мое терпение.

— Я… — она попыталась что-то ответить, понимая, что осталась наедине с гигантским мужчиной в его доме. Он может делать, что пожелает, а она не сможет его остановить. Не упоминая о то, что он является оборотнем.

Не печально. Не печально, в конце концов.

— Я думаю, лучший путь двигаться дальше, это сказать тебе прямо, — он встретил ее пристальный взгляд. — Дай мне свою руку.

Она не была уверена в том, чего он хотел, пока он не протянул руку к ее левому запястью — запястью с родинкой. Прежде, чем она его остановила, он отодвинул назад пиджак, оголяя метку в форме полумесяца.

— Поправь меня, если я не прав, но я думаю, ты хочешь тату прямо здесь. На этой метке.

Черт. Как он узнал это?

— Возможно, — она отгородилась, хватаясь за правильную мысль. — Возможно, нет.

— Не лги мне, — его взгляд резал, он зарычал.

— Что если я солгу? — она попыталась притвориться равнодушной, это было невозможным. Пространство казалось маленьким рядом с ним. — Это просто родинка.

— Вот где ты ошибаешься. Это не просто родинка. Эту метку носят все волки, когда рождаются. Это означает, что один из твоих родителей оборотень, — сказал он и провел большим пальцем вдоль кожи.

Она стиснула зубы, стараясь не застонать. В первое время отметки не было. Если каждое прикосновение как успокаивающий

укол, это чертовски осложняет дело. Дрожь пробежалась по ней, электрический ток начало пощипывать, когда он прикоснулся и провел по руке.

— У тебя нет ни одной, — ее взгляд прошелся по нему. В своих снах она не увидела ничего другого рядом с тату на его великолепном теле.

— Она здесь, — его пальцы поднялись к волосам рядом с глазами, и он повернул голову. Конечно же, маленький полумесяц находился под линией волос.

— Это не возможно, — ее сердце пустилось вскачь, паника поднялась в ней. — Никаким образом. Я бы знала, если бы один из моих родителей мог принимать другую форма и выть на луну. — Она попыталась дернуть рукой в сторону.

— Очевидно нет.

Удовольствие в его тоне напугало ее. Он мог находить ситуацию забавной, но она, конечно же, нет.

— Послушай, мистер Эго. Я хочу знать, если…

— Я думаю, ты из одной из стай в этой области, когда мы начали делить сна, — он продолжал, хотя она не слушала. — Если бы ты была человеком, у тебя не было бы этого. Когда я увидел это, я допустил, что ты знаешь, кто ты. Он погладил ее родинку, посылая вспышку огня через эрогенную зону на ее теле. — Ты полукровка.

— Ты сказал так, будто это плохо, — она сжала бедра вместе, подавленная пульсирующим желанием секса. Она была испугана, не готовая заниматься сексом подобно кролику. Ее соски затвердели, кружево лифчика сжимало и причиняло боль. — Я человек.

— Ты наполовину человека, и это не обязательно плохо, — он поднял свою голову, его губы искривились в ухмылке. — Есть разница. Это меняет игру немного.

— Я ненавижу это в тебя, — ее начал бить озноб. Она была здесь, выведенная из строя и взволнованная, а он относился к ситуации как к игре? — Это не монополия. Даже не близко. Не подходи. Не две сотни долларов для тебя.

— Прости меня, — его ухмылку перекосило, приведя ее в бешенство. Не сексуальное возбуждение. — Плохая формулировка.

— Как на счет сказать мне правду?

— Ты в горячке из-за твоей первой луны, — прошептал он, приближаясь, тепло его тело исходило, словно от печки. — Вот почему ты нашла меня. Ты знаешь, твое время приближается. Это инстинкт.

Отрицание его объяснение было ее единственное защитой, даже не смотря на то, что часть ее знала это наглая ложь. Что-то происходило между ними. Никто не заставлял ее чувствовать подобное, переворачивая все, что она знала, вверх дном.

— Может быть, инстинкт для тебя, но не для меня, — она спорила. — Я не искала тебя. Я хотела сделать тату. Сны… наша встреча… это возможность получить желаемое.

— Послушай, сладкая, — он вторгся в ее пространство, прижимаясь к ней как можно больше. — Ты можешь продолжать лгать себе, но это не изменит то, что было предопределено случиться. Ты пришла ко мне — ты выбрала меня.

Он освободил ее руки и положил руку на ее подбородок, принуждая ее встретить его напряженный взгляд. Его прикосновение было нежным, его близость успокаивала. Было адом не ерзать, оставаться пассивной в его объятьях.